– Вот теперь все.

– Ты потрясающе выглядишь, – сказал Джек, целуя меня. – Тебе не дашь больше двадцати девяти.

Я шутливо ущипнула его за руку, и мы вышли из квартиры.

Когда мы прибыли во «Флоренцию», то я ожидала там увидеть, по крайней мере, Карли и Суниту. Однако я заметила только несколько знакомых лиц у стойки бара: это были завсегдатаи паба, а не мои друзья.

– Ты же сказал всем, что это будет здесь, не так ли? – нервно спросила я Джека.

– Ох ты, черт, я совершенно забыл. – Джек хлопнул себя по лбу. Я увидела, как его лицо медленно расплывается в улыбке. – Выйди-ка и посмотри, – сказал он, ведя меня к двери черного хода.

Как только мы открыли дверь, я услышала жужжание пчелиного улья. Этот садик совершенно преобразился: решетки для вьющихся растений были увешаны зелеными и оранжевыми китайскими фонариками, а все деревянные столы покрыты мексиканскими полосатыми скатертями. Был теплый летний вечер, и на ясном небе сквозь городской смог сияли звезды.

К деревянной ограде был прикреплен яркий флажок с надписью:

С ТРИДЦАТИЛЕТИЕМ, АМЕЛИЯ!

– Ты сам все это сделал? – спросила я, поворачиваясь к Джеку.

Он пожал плечами.

– Может быть. Правда, мне немного помогли феи. – Он кивнул в сторону Суниты и Карли, которые смотрели на нас с дальнего конца садика.

Сунита подошла с подносом в руках, на котором были капкейки, украшенные зеленой глазурью. На трех центральных горели свечи. Она поздоровалась, поцеловав меня.

– С днем рождения, дорогая. Зеленый означает сельскую местность, – пояснила она. – Не думала, что выйдет такой кричащий цвет. Наверно, я добавила слишком много пищевого красителя.

Все запели хором: «С днем рождения тебя», и я задула свечи и взяла с подноса капкейк. Он был вкусный, впрочем, как и все, что стряпает Сунита.

– На вкус они гораздо лучше, чем на цвет, – заметила я.

Затем я протянула поднос Джеку и Нико.

– Ты придешь в Го-Карт на следующей неделе, да? – пригласил Нико Джека, с улыбкой принимая от меня капкейк. – Я собираюсь закрыть его для публики и посидеть там с друзьями. Что-то вроде мальчишника.

– Мальчишник? По какому поводу? – переспросил Джек.

– Да. Мы с Суни все никак не можем пожениться, поэтому у меня не было мальчишника. Вот я и подумал, что мы можем сделать это сейчас. Придешь, да?

– Эти ребята всегда найдут предлог надраться! – сказала Сунита. – Я могу угостить тебя просекко?

– Спасибо. – Мы с ней направились к бару.

– Он уже сыграл на самбуке[7], а ведь ему завтра рано утром на работу, – сказала она. – Смотри, чтобы он не напоил твоего мужа.

– Я всегда знала, что могу положиться на Нико, уж он начнет вечеринку круто.

– Да уж, – согласилась Сунита. – Правда, сегодня Нико пьет еще и за меня.

К нам подошла Карли. Сунита подала мне стакан шипучего вина.

– У меня тут маленький презент, – сказала она, вручая мне подарочную сумку. Я осторожно развернула пакеты: блузка нежного, кремового цвета с голубым и ожерелье в тон.

– Спасибо, Суни, – поблагодарила я, обняв ее.

– Покупать одежду для других гораздо приятнее, чем пытаться найти что-нибудь такое, во что я смогу влезть.

– И маленький подарок от меня, – сказала Карли, передавая мне аккуратный синий пакет.

Внутри оказались хорошенький альбом для вырезок и иллюстрированная книга с интерьерами в старинном стиле. Я прожужжала Карли все уши, рассказывая об этой книге.

– Я подумала, что этот альбом может пригодиться для набросков и всякого такого, когда ты будешь планировать интерьеры в своем коттедже.

– Чудесная идея, – восхитилась я, обнимая ее. Пролистав книгу, я ощутила волнение: скорей бы добавить свои штрихи и индивидуальные детали, которые действительно сделают коттедж нашим домом!

– Школа Святой Екатерины никогда уже не будет прежней, – сказала Карли. – Я все еще не могу поверить, что ты действительно уходишь.

– Мы будем всего в часе езды, и у нас там полно места, так что вы обе сможете погостить. Устроите себе загородную поездку на выходные.

– Так много перемен сразу! – заметила Карли. – Почему вам всем так хочется изменить свою жизнь? Вот меня все вполне устраивает.

– Пока! – попрощалась я с гостями, когда мы с Джеком уходили после полуночи. Вечер прошел чудесно, мы веселились, общались со старыми друзьями и строили планы, как они приедут к нам в гости за город.

Слегка уставшие, мы возвращались домой, вспоминая подробности вечеринки.

– А в сентябре… – сказал Джек.

– Мы уже устроимся в нашем новом доме! – взволнованно подхватила я. Меня не огорчало, что нам предстоит вернуться в квартиру, заваленную картонками: мы уже начали готовиться к новой жизни.

– Не могу дождаться, – с улыбкой произнес Джек. – Сначала я подумал, что ты сошла с ума, но теперь отдаю тебе должное. Это была хорошая идея.

– Рада, что ты так говоришь. А когда я снова устроюсь на работу, все будет совсем чудесно. – Я улыбнулась ему. Да, какое-то время нам придется туго, но пути назад нет. С тех пор как я подала заявление об уходе, я ощутила свободу, и мне стало легко. Хотя мне только что стукнуло тридцать, я чувствовала себя моложе, чем когда-либо.

Когда мы вернулись домой, Джек вынул свой мобильник и положил на столик. Мы уже готовились ко сну.

Я заметила, что у него есть сообщение.

– У тебя сообщение, – сказала я, надевая пижаму. Оказывается, я надела штаны задом наперед.

– В самом деле? – сказал он. – Вообще-то я весь вечер не проверял мобильник. Вероятно, это с работы.

Он взял мобильник, чтобы проверить сообщение. Я надела пижамную куртку и медленно застегнула пуговицы, все еще ощущая радостное волнение после нашей вечеринки. Меня растрогали подарки, которые выбрали для меня Сунита и Карли. Пока что я не видела ничего ужасного в своем тридцатилетии.

– Черт возьми! – сказал Джек, до конца прослушав сообщение на автоответчике. – Вот дерьмо! – добавил он.

– Что? Что такое? – спросила я испуганно.

Он положил телефон.

– Это из банка. Сообщение пришло сегодня днем. Плохие новости.

– Я так и знала, – сказала я. Сердце бешено колотилось. – Что случилось?

– У нас проблема.

Я задохнулась. Этого не может быть! Мы же переезжаем. За город. И в нашу квартиру въезжают. Все организовано, все готово.

Джек посмотрел на меня.

– Они пересмотрели наше заявление о ссуде в свете твоей отставки. Его не утвердили.