Слуга подал ему чашу с сытой. Игорь отпил из неё с безразличным лицом.

— Ты здоров ли? — спросил брата Олег.

— Здоров, — ответил Игорь, не взглянув на Олега.

Олег и Глеб Юрьевич молча переглянулись.

Игорь допил сыту и со стуком поставил опорожнённую чашу на стол.

— Мои дружинники сегодня биться не будут, — мрачно сказал он.

— А сегодня и не придётся биться, брат, — сказал Олег. — Не с кем. Ночью Мстислав Изяславич бежал из Киева вместе с дружиной. Ушёл к брату своему во Владимир-Волынский.

— Проспали мы Мстислава, — усмехнулся Глеб Юрьевич.

Несмотря на то что киевляне сдались, пощады им не было.

Суздальцы и ростовцы, а с ними и чёрные клобуки[54]продолжали свирепствовать, беря в полон всех подряд: и бояр, и чёрных людей, и чужеземных купцов...

Творились бесчинства и в церквах киевских. Андреевы ратники выносили из них золотую и серебряную утварь, сдирали позолоченные оклады с икон, отнимали у священников расшитые золотыми нитками дорогие архиерейские[55]облачения. Опустошению подверглись княжеские дворцы и терема бояр, дома купцов и ремесленников. Не раз возникали вооружённые стычки между суздальцами и дружинниками южных князей, которые пытались воспрепятствовать разорению Киева.

Особенно возмущался Роман Ростиславич, заявляя, что не будет княжить в опустошённом и обезлюдевшем Киеве. Тогда сын Андрея Боголюбского объявил, что отдаёт Киев своему дяде — Глебу Юрьевичу. Рассерженные Ростиславичи ушли каждый в свою волость. Роман перед уходом зловеще обронил: «Поглядим, долго ли просидит Глеб Юрьевич на киевском столе».

Олег оказался в затруднительном положении.

Дабы не обидеть шурина, ему тоже следовало немедленно покинуть Киев. Но Глеб Юрьевич просил его не уходить так скоро и помочь ему отнять пленённых киевлян у берендеев[56]и чёрных клобуков. На том же настаивал Игорь, который уже побывал в разорённом Андреевском монастыре и на его подворье, но нигде не отыскал Вышеслава.

Хромоногий звонарь поведал Игорю, что монастырь и его подворье ограбили берендеи, которые v стоят станом за Почайной-рекой.

— Может статься, и дружок твой там, княже.

Взяв всех своих дружинников и воеводу Бренка, Игорь прибыл в стан берендеев.

Но оказалось, не то что вызволить русских пленников, но даже отыскать среди них Вышеслава совсем не просто. Берендеи схватились за копья и сабли, желая прогнать Игоревых воинов прочь.

Главный бей[57]громко возмущался, брызгая слюной:

— Мои люди заплатили кровью за эту победу! Мы не сами сюда пришли, нас русские князья позвали. Почто хотите отнять пленников? Это наша добыча. С пустыми руками мы не уйдём!

Толпа берендеев что-то выкрикивала гортанными голосами на непонятном языке, поддерживая своего предводителя.

Пришлось Игорю вернуться ни с чем. Что он мог поделать с двумя сотнями своих дружинников против полутора тысяч берендеев?

Игорь обратился за помощью к Олегу. Тот, в свою очередь, попросил поддержки у Глеба Юрьевича. Теперь, когда ростовцы и суздальцы ушли из Киева, держа путь в своё Залесье, многое зависело от нового киевского князя.

— Полон у берендеев, что за Почайной стоят, мы выкупим, — сказал князь Глеб братьям Святославичам. — Всех тех пленников, что ещё не выведены из города нехристями, отнимем силой. Я уже распорядился поставить у всех ворот отряды ратников. Как пойдут чёрные клобуки из Киева с награбленным добром, то моих воинов не минуют.

— А как быть с теми киевлянами, коих суздальцы полонили и с собой увели? — спросил Олег.

Князь Глеб печально вздохнул.

— Тех киевлян горемычных мне отнять не под силу, — посетовал он, — открыто идти супротив Андрея, брата моего, я не могу.

Олег видел, как омрачилось лицо Игоря. Если Вышеслав угодил в полон к суздальцам, то быть ему рабом. Вызволить его они не смогут.

Не желая терять последнюю надежду, братья отправились со своими дружинниками к городским воротам: Олег — к Лядским, Игорь — к Золотым. Воевода Бренк поспешил ко Львовским воротам.

Золотые ворота Киева поражали своими размерами, в них могли проехать четыре повозки в ряд.

Воротная башня была сложена из белого камня.

С боков её подпирали высоченные земляные валы, на которых возвышались деревянные стены с крытыми заборолами. Уходившую в синее небо воротную башню венчала небольшая церковь с блестящим куполом. Её белокаменные стены гармонично вписывались в монументальный мощный силуэт всей башни.

Высокие створы ворот были широко распахнуты, подъёмный мост опущен.

Игорь, задрав голову, с восхищением разглядывал Золотые ворота, забыв на миг, зачем он здесь. Говорят в Царьграде тоже есть Золотые ворота.

«Интересно, — думал Игорь, — больше те ворота киевских иль нет?»

Дружинник тронул Игоря за плечо и кивнул на дорогу, по которой со стороны разграбленного города приближался конный отряд чёрных клобуков. Предыдущий отряд выходил из Киева без пленников, поэтому переяславцы пропустили степняков без задержки. Эти степняки ехали медленно, так как в хвосте у них шла вереница русских пленных.

Игорь насторожился и, тронув коня, подъехал поближе к дороге.

Переяславские ратники преградили путь чёрным клобукам, требуя добровольно отпустить пленников, иначе... И стоявшие по сторонам от дороги переяславский лучники угрожающе подняли луки.

Предводитель чёрных клобуков поспешно закивал головой в чёрной островерхой шапке и взмахом руки повелел своим людям обрезать верёвки, которыми связанные пленники крепились к лошадям.

Если суздальцы вели за собой прежде всего ремесленников и работных людей, а также иноземцев, за которых можно получить выкуп, то чёрные клобуки и берендеи захватывали в основном женщин и детей. И в этом полоне больше половины составляли женщины и подростки, а мужчин было совсем немного.

Игорь, искавший Вышеслава, отъехал прочь расстроенный, не найдя друга.

Затем к Золотым воротам подъехала на низкорослых лошадках толпа берендеев, которые гнали перед собой около сотни киевлянок. Среди пленниц были даже молодые монахини из местного женского монастыря.