— Ты хоть стараешься, — сказала я. — Моя мама была бы счастлива, если бы я бросила работу и стала проводником энергии для спасения Земли. Я не уверена, что она вообще знает такое слово «карьера».

В этот момент мы проходили мимо кафе, где готовят бургеры. Фин остановился и с удовольствием вдохнул запах жарящегося на гриле мяса.

— Как пахнет эта вредная еда! — Он взглянул на меня сверху вниз. — Ты еще хочешь есть?

— Что? После всех этих водорослей и травы ты еще спрашиваешь?

Мы взяли гамбургеры с собой, сели на ступеньки напротив Национальной галереи и любовались Трафальгарской площадью.

— Что ты делаешь? — спросил Фин, увидев, что я пытаюсь вытащить из бургера маринованные огурцы.

— Не люблю ничего маринованного. — Я огляделась, размышляя, куда их деть.

— Так отдай мне.

Я, не раздумывая, сунула огурцы ему в булочку и с наслаждением откусила кусок бургера.

— Мы ведем себя как настоящая семейная пара, — сказал Фин.

Только бы он не вспомнил о нашем плане. Не могу поверить, что согласилась на эту авантюру. Я очень надеялась, что Фин сейчас скажет, что это была шутка, он просто меня разыграл.

— Ты, правда сказал Лексу, что мы встречаемся? — осторожно спросила я.

— Нет, — усмехнулся Фин, — я сказал, что мы безумно влюблены.

Я хотела отвести взгляд и не могла. Казалось, мне не хватает воздуха, сейчас я задохнусь от переполнявших меня эмоций.

Околдованная взглядом этих голубых глаз, я почувствовала головокружительную легкость, как будто вокруг никого и ничего нет. Я не ощущала ни холода каменных ступеней, ни запаха бургера, ни порывов ветра. Был только он, его смех. Хотелось, чтобы время остановилось, а я вот так сидела бы и не отрываясь смотрела на Фина. Мне стоило больших усилий отвести взгляд. Я словно проснулась и заметила туристов, гуляющих по площади с фотоаппаратами и камерами, позирующих на фоне каменных львов и рассматривающих колонну Нельсона. Над нами кружились голуби, мимо проезжали красные автобусы. Куда бы я ни смотрела, перед глазами стоял образ Фина, я видела только его лицо и сводящую с ума ухмылку. Я внимательно рассматривала лицо: мужественная линия подбородка, щетина, необыкновенные лучистые глаза. Когда он успел стать таким родным? Мне казалось, я даже знаю, как быстро растут у него волосы, сколько морщинок в уголках глаз. Мне стало не по себе. Я попыталась представить Джонатана, но не смогла.

— И что сказал Лекс? — Я постаралась, чтобы голос звучал естественно. — Он тебе поверил?

— Конечно, а почему нет?

— Мы были бы странной парой.

— Твоя мать так не думает, — напомнил Фин.

— Моя мать верит, что феи танцуют среди цветов на лугу. В ее лексиконе нет слова «странный».

— Лекс был удивлен только тем, что ты в меня влюбилась. — Фин смял пустую упаковку. — Кажется, он считает тебя слишком благоразумной и неспособной на такие поступки. Он же не видел, как ты пьешь «Мартини» с гранатовым соком.

Щеки мои запылали. «Никогда не притронусь к «Мартини»!»

— А я думала, его больше удивило, что ты в меня влюбился, — сказала я, доедая бургер.

— Лекс очень хорошо меня знает и привык, что я постоянно то влюбляюсь, то с кем-то расстаюсь. Знает, что я не могу сидеть на одном месте и жить спокойной, размеренной жизнью. Ему важно, чтобы я не причинил тебе боль. Лекс знает мой характер. Когда ты бросишь меня ради Джонатана, я, пожалуй, уйду на покой.

Интервью было назначено на следующий день. Фин жил на Кингз-Роуд, в одном из тех кирпичных домов с яркими дверями, жителям которых я так завидовала. Правда, этим утром у меня не было настроения любоваться ни красотой улицы, ни нарциссами, которые начали распускаться в оконных ящиках. Не знаю, почему я так нервничала, когда подошла к двери его дома, кстати ярко-красной.

Честно признаться, мне казалось, я знаю почему. Хотя, может, это и не совсем так. Всему виной афера, в которую я так глупо позволила себя втянуть. Наш план никогда не сработает. Давно пора признать, что Джонатан меня не любит.

Но вопреки всему я готова притворяться девушкой Фина. Было уже поздно что-то менять. Фин уже и Лексу сказал, что у нас роман. Боюсь даже себе представить их разговор! Теперь уже все обо всем знают. Когда мы возвращались в офис с Трафальгарской площади, Фин специально обнял меня, чтобы Михаэла за стойкой в фойе это видела.

Только я села за рабочий стол, зазвонил телефон. Это была Энни, которая, судя по голосу, уже все знала. Раз уж так произошло, не было смысла переживать и нервничать, дело сделано. «Смирись!» — убеждала я себя.

Тяжело вздохнув и пытаясь прогнать воспоминания, я позвонила. Дверь открылась, на пороге стоял Фин и улыбался. Он был босиком, в старых джинсах и футболке, небритый и всклокоченный.

— Привет! — сказала я, удивляясь, как хрипло звучит голос.

— Привет! — ответил Фин и, прежде чем я успела что-либо понять, обнял и чмокнул меня в губы.

Это был обычный для Фина поцелуй, который он сотнями дарил на вечеринках, но меня точно пронзил электрический разряд, сердце заколотилось.

— Зачем это? — спросила я как можно спокойнее.

— Просто вхожу в образ, — ответил Фин весело. — Теперь я вижу очевидные преимущества дружеско-семейного имиджа «Гибсон и Грив». Кто бы мог подумать, что так приятно работать на благо компании. — Он сделал шаг назад. — Проходи и осмотри место действия.

«Мы будем все время обниматься, как будто не можем оторваться друг от друга». — Я вспомнила ответ Фина на мой глупый вопрос: «Как мы заставим всех поверить, что у нас роман?» — «Всю дорогу будем обниматься и нежно смотреть друг на друга. Когда подойдем к дому, начнем целоваться прямо у входной двери».

Я осторожно покосилась на дверь. Представить не могла, что это станет правдой и произведет на меня такое впечатление. Я почувствовала тепло его тела совсем близко, его сильные руки обнимали уверенно и жадно, а губы буквально обожгли нескрываемым желанием.

Дом впечатлял своими размерами. Когда-то это был простой коттедж, но к нему пристроили кухню и очень красивую террасу из стекла, на которой, наверное, так приятно сидеть солнечным утром.

— Красивый дом. — Я старалась говорить спокойно и беззаботно.

— К счастью, мне не пришлось ничего здесь переделывать, я купил его уже таким. Не люблю заниматься ремонтом.

— И уборкой тоже, — добавила я, войдя в гостиную.

Она была достаточно просторной — две маленькие комнаты объединены в одну. Это могла быть очень милая комната, если в ней убраться. Я огляделась. На полу клубилась пыль, словно танцуя в лучах первого весеннего солнца, диван был завален газетами, на журнальном столике грудились стопки книг, громоздились грязные кружки, банки из-под пива.