Энн решила, что ее наследием станут внуки. И если ей самой не суждено долго присутствовать в их жизни, она хотела, чтобы они присутствовали в жизнях друг друга:

— Мы хотели оставить внукам что-нибудь после себя — но не деньги, а отношения. Мы хотели создать банду из 16 человек. Банду в хорошем смысле. Так, чтобы после нашего ухода они могли положиться друг на друга.

Энн придумала, что у них будет «лагерь двоюродных братьев и сестер». Каждый год все их внуки приезжают к ним на неделю без родителей и налаживают отношения между собой. Они вместе играют. Вместе трудятся, делая, например, игрушки из древесных отходов для местной благотворительной организации или собирая по соседским домам еду для продовольственного фонда.

— Соседи, глядя на это, думают, что мы забираем на неделю внуков к себе, чтобы дать передышку своим детям. Они считают, что мы делаем это ради детей, — говорит Энн. — Но мы об этом не думали. Это побочный результат. На самом деле причина другая. И мы даже специально разубеждаем своих детей, чтобы они так это не воспринимали, потому что не хотим переворачивать свою идею с ног на голову. Все это ради внуков. Ради их отношения друг к другу. Мы только что закрыли десятый сезон в нашем «лагере двоюродных братьев и сестер», и могу сказать, что его значение для нас самих невозможно переоценить. Он дарит нам много радости и дает ощущение, что все не напрасно.

Мероприятие это недешевое.

— Когда мы собрали их в первый раз, у нас были малыши 4–7 лет. Сейчас они старше и едят больше! — смеется Энн. — И ограничиться такими развлечениями, как съездить в парк или побегать под брызгами газонной поливалки, уже не выходит! Приходится вкладывать время, деньги, все, что у нас есть. Но оно того стоит. Всего этого стоит.

«Лагерь двоюродных братьев и сестер» — средоточие их усилий.

— Но это не единственное, что мы делаем, — говорит Энн. — Наши внуки общаются в социальных сетях. Они постоянно поддерживают связь. Хотя их разделяют штаты, они на сто процентов участвуют в жизни друг друга. Они завели чат, в котором все время переписываются. Нам безумно приятно наблюдать эти отношения.

Многие дедушки и бабушки проводят время с внуками, потому что любят их, стремятся выразить эту любовь и хотят, чтобы у них были общие воспоминания, — продолжает Энн. — Мы тоже. Мы обожаем эти моменты, когда оказываемся с ними один на один. Это здорово. Нам это также нужно. Но вместе с тем мы хотим, чтобы они чувствовали себя единой бандой, и мы готовы помочь им сформировать связи между собой.

Энн восприняла период борьбы с раком как подарок судьбы. Он позволил ей взять паузу, определить приоритеты и задуматься над тем, в чем она могла бы себя проявить.

— Невестка сказала мне на днях, что наши внуки уже не двоюродные, а как будто родные братья и сестры, — делится Энн. — И когда она сказала мне это, я поняла: «Мы справились!» Мы попали в цель. Мы добились ровно того, чего хотели, — и для себя, и для них.

Как-то раз, ожидая в коридоре приема у нового стоматолога, я обратил внимание на сертификат, висевший на стене, — там были указаны его имя и фамилия. Поднапрягши мозги, я вспомнил, что в старших классах, лет 36 назад, со мной учился высокий, красивый мальчик, которого звали в точности так же.

Однако, увидев врача, я тут же отказался от мысли, что это мог быть он. Этот лысеющий седовласый мужчина с глубокими морщинами был слишком стар, чтобы быть моим одноклассником.

Когда он осмотрел мои зубы, я все же спросил его, не ходил ли он в нашу местную школу.

— Ходил, — ответил он.

— А когда вы окончили школу? — спросил я.

Он ответил:

— В 1971-м. А что?

— Вы были в моем классе! — воскликнул я.

Он внимательно на меня посмотрел. А потом этот безмозглый идиот спросил:

— А что вы преподавали?

В доме наших друзей висит карта мира, и вся она утыкана множеством белых булавочек. Наши друзья отметили так все места, где уже побывали. Это помогает им планировать следующее приключение. Куда поедем на этот раз? В какой части карты еще нет булавок?

— Мы бы хотели съездить во все уголки земли, куда только сможем добраться. Для нас нет ни одного места, название которого не звучало бы заманчиво, — комментирует моя подруга.

Правда, кажется, эта страсть к приключениям не передалась по наследству. Каждый новый маршрут пугает их детей, которые загадочным образом будто бы поменялись с ними ролями.

— Когда мы сразу после беспорядков запланировали путешествие в Египет, дети чуть с ума не сошли! — рассказывает подруга. — Сын спросил: «И куда вы потом поедете? В Афганистан?» Не моргнув глазом, муж повернулся ко мне и спокойно сказал: «А знаешь, я уверен, что сейчас туда очень выгодные туры».

— Нет, мы не совсем ненормальные. Но мы не сидим дома из-за страха, — продолжает она. — Мы выбираем, куда хотим поехать, что хотим посмотреть, и отправляемся в путь. Конечно, это не универсальный рецепт. На свадьбе родственника я встретилась с двоюродным братом и спросила его, как ему живется на пенсии. «Отлично!» — ответил он. Когда я поинтересовалась, в чем состоит его «отлично», он сказал: «Мы мечтали жить у озера и рыбачить каждый день. И мы получили это. Мы переехали из города в деревню. Ходим каждый день на рыбалку. Наша мечта сбылась. Теперь живем как в сказке».

У всех есть своя пенсия мечты. Трудность в том, чтобы набраться смелости претворить эту мечту в жизнь — будь то ежедневная рыбалка или путешествия по миру.

Похоже, многие пенсионеры предпочитают второй вариант. Они хотят увидеть пирамиды Египта не только в фильме, который смотрят с внуками! Когда речь заходит о путешествиях на пенсии, многие останавливают свой выбор на круизах. Вы никогда не задумывались о том, что круизный лайнер представляет собой, по сути, дом престарелых на воде — такой улучшенный, мобильный дом престарелых? Не замечали сходства? Вас обеспечивают едой, развлекают в определенные часы, вам заправляют постель и помогают с любыми другими делами. Как я сказал, улучшенный дом престарелых. Не поймите меня неправильно, я сам обожаю круизы, это отличный способ повидать мир.

Я осознал это, когда мы с женой поехали посмотреть греческие острова. Мы отправились в круиз в компании 1800 человек. За ужином я смог получше разглядеть наших спутников.

— Гейл, — прошептал я, наклонившись к ней через стол, — что мы здесь делаем? Мы на одном корабле с толпой стариков!

— Хайрам, — прошептала она в ответ, — ты в зеркало смотрел? Это твои сверстники!

У меня есть друг, ветеран, который больше слышать не хочет про путешествия. Я пытался объяснить ему, что в Европе сейчас уже намного лучше, чем было после Второй мировой войны, но убедить его не так просто. Он ярый приверженец отдыха на родной земле.