хватает только бороды», — писала Любовь Евгеньевна. — Иногда Анна Ильинична приезжала с гитарой. Много я слышала разных исполнительниц романсов и старинных песен, но так, как пела наша Ануша, — никто не пел! Я теперь всегда выключаю радио, когда звучит, например, «Калитка» в современном исполнении. Мне делается неловко. А. И. пела очень просто, но как будто голосом ласкала слова. Получалось как-то особенно задушевно. Да это и немудрено: в Толстовском доме любили песню. До 16 лет Анна Ильинична жила в Ясной. Любил ее пение и Лев Николаевич. Особенно полюбилась ему песня «Весна идет, манит, зовет», — так мне рассказывала Анна Ильинична, с которой я очень дружила. Рядом с ней ее муж: логик, философ, литературовед Павел Сергеевич Попов, впоследствии подружившийся с М. А. Так же просто пел Иван Михайлович Москвин, но, все равно, у А. И. получалось лучше... Вспоминается жадно и много курящая Наталия Алексеевна Венкстерн... Слушали внимательно, юмор схватывали на лету. Читал М. А. блестяще, заразительно, но без актерской аффектации, к смешным местам подводил слушателей без нажима, почти серьезно — только глаза смеялись».

Как видим, Михаил Афанасьевич и Любовь Евгеньевна Булгаковы стали бывать в кругу людей, близких им по творческим интересам.

И вот, изучая биографию Михаила Булгакова, все время думаю: как же можно было так легко бросить Татьяну Николаевну, принести бутылку шампанского и сказать... Ах, не буду, не буду высказывать то, что я думаю. Пусть каждый подумает над этим фактом биографии выдающегося человека и даст ему свою оценку.

Конечно, Любовь Белозерская была эффектной, умной, повидавшей там, за рубежом, такое, что Михаилу Афанасьевичу было интересно с ней, но как он мог забыть горькие страдания, перенесенные с Тасей. Нет, нет, нет у меня ни сил, ни права вмешиваться в чужую жизнь. Если б не война, если б не революция, если б не распростершая свои черные крылья так называемая свободная любовь, которую проповедовали, показывая «пример», женщины-большевички. Скорее всего — вот эта жизнь, легкая, беззаботная, «нэповская» — хоть день да наш — разрушала традиционные супружеские связи. И неповторимые слова — ты для меня всё — упали с душевных небес и рассыпались, как хрустальная ваза, в которой хранилась их первая любовь. И тот факт, что, предчувствуя близкую кончину, Булгаков звал Татьяну Николаевну, чтобы попросить у нее прощения, говорит о многом: душа его всегда таила в себе вину и мучалась, наверное, не только в последние дни своего существа на земле.

Этот факт о многом говорит в его земном существовании.

Но также уверен, что и Любовь Евгеньевна Белозерская слышала в первые годы их совместной жизни, наиболее счастливые и успешные, все те же слова: «Ты для меня все». Иначе Михаил Афанасьевич Булгаков, человек искренний, правдивый, но вместе с тем увлекающийся и артистичный, не мог бы покинуть одну и уйти к другой. Только в одном случае он мог это сделать, почувствовать, что «Ты для меня все» (См.: Дневник).

Так что и первая, и вторая, и третья женщины в его жизни это волшебное чувство любви, когда женщина, которую любишь, кажется олицетворением всего земного шара.

И женщины, пережившие его на много лет, отплатили ему тем же — любовью, ни одного упрека не услышим мы со страниц их воспоминаний, хотя знаем, что порой тяжко приходилось всем, особенно, конечно, Елене Сергеевне Булгаковой. И память о ней вечно сохранится на русской земле: на Новодевичьем кладбище стоит скромный памятник, на котором есть надпись:

Писатель Михаил Афанасьевич Булгаков

1891–1940

Елена Сергеевна Булгакова

1893–1970

Итак, письма, дневники, автобиографии, заявления и другие биографические материалы перед вами, дорогие читатели, прочтите их!

Вы услышите голос трезвого и честного человека, размышлявшего не только о своей судьбе, но и о судьбе России, о русской литературе и ее предназначении, голос человека, живущего полной и многогранной жизнью, которому действительно ничто человеческое не чуждо, — и об этом уже много говорилось на страницах этого издания.

Перед вами — жизнеописание в документах.

В основу этого тома положены «Письма» (изд-во «Современник», 1989), которые мы вместе с В. И. Лосевым подготовили к изданию. Тот сборник — это, по существу, было первое знакомство читателей с письмами М. А. Булгакова и другими биографическими материалами в достаточно полном их объеме по тем временам. Часть их перепечатывалась из периодических изданий, где они были опубликованы. Прежде всего это относится к комплексам переписки, которую вел М. Булгаков с В. Вересаевым в ходе совместной работы над пьесой «Александр Пушкин», с Б. Асафьевым в процессе творческого содружества, создавая оперу «Минин и Пожарский», и с О. Дунаевеким, когда они работали над либретто «Рашель». И здесь эта переписка дастся в комплексе, несколько нарушая принятый хронологический принцип, но выигрывая в ясности и доступности затрагиваемых в этих письмах проблем. В том сборнике были использованы и публикации писем Е. И. Замятину, опубликованные в «Памире» (Памир. 1987. № 8), и публикации писем В. Вересаеву (Знамя. 1988. № 1), и другие публикации. Но наиболее существенная часть писем и других документов воспроизводится по автографам и различным копиям, хранящимся в Отделе Рукописей Российской Государственной Библиотеки в фонде 562, фонде М. А. Булгакова. Большинство из них полностью не публиковалось.

За эти десять лет, что прошли после публикации «Писем», сделано немало публикаторами, исследователями, биографами. Особенно в этом отношении достойны похвалы и всяческого одобрения работы питерских ученых-булгаковедов: вышли в свет три прекрасных сборника под общим названием — «Творчество Михаила Булгакова». Кн. 1, 2, 3. 1991–1995, в которых опубликовано много новых материалов, «Пьесы 20-х», «Пьесы 30-х годов». Наконец, В. И. Лосев издал блистательный том «Дневник. Письма. 1914–1940», вобравший все, что было накоплено и издано за последние годы.

Многое, естественно, предстоит сделать. Не все частные архивы еще доступны исследователям, многие письма-автографы еще не сданы на государственное хранение и находятся у родственников или знакомых семьи Булгаковых. К величайшему сожалению, до нас не дошли письма Булгакова к своей первой жене — Татьяне Николаевне Лаппа. Неизвестны и многие письма к Л. Е. Белозерской, сохранила ли их она после разрыва или уничтожила в минуты ярости и раздражения — это тоже пока тайна. Есть еще просто не обследованные и государственные хранилища. Так что работа по поиску эпистолярного наследия М. А. Булгакова предстоит еще большая.

Но и в собранном здесь виде эти письма и другие материалы, вошедшие в этот том, а также комментарии к ним, построенные преимущественно на документах, помогут