Стоит только позволить этой мысли появиться в голове, как Дерек все поймет по ее глазам.

— Я просто не имею права ввести ребенка в этот мир… твой мир.

— Мой мир?! — Глаза Дерека гневно сверкнули, лицо потемнело, в голосе появились угрожающие нотки. — Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что не желаю рожать ребенка в нашем с тобой браке, где нет любви.

— Почему же ты не сказала об этом до свадьбы?

— Тогда у меня не было возможности подумать как следует. Позже, поразмыслив, я поняла, что преступно заводить ребенка в браке, не освященном любовью. В браке, не являющемся настоящим. В браке, где…

— Где я буду любить моего ребенка, заботиться о нем и давать ему все, что только могу?

Разве это не то, что требуется от любого отца?

— Может быть. Однако…

Да, он будет любить своего ребенка — в этом Эльвира не сомневалась. Но как насчет нее самой? Сможет ли Дерек когда-нибудь дать ей ту любовь, в которой она так отчаянно нуждается? Любовь, заполнившую бы ее жизнь целиком, залатавшую бы пустоту, образовавшуюся в том месте, где должно быть сердце?

— Однако — что? — резко спросил Дерек, видя, что она замолчала. А это нахлынувшие мысли не дали Эльвире продолжить, иначе она бы сорвалась на крик. — Впрочем, о чем еще можно говорить?

— Однако есть еще я.

Взгляд, которым Дерек ее окинул, был пустой и бесстрастный. Казалось, он только сейчас заметил, что Эльвира находится в комнате, что она вообще существует на белом свете.

Внезапно ей захотелось убежать куда-нибудь или спрятаться под кровать… Все, что угодно, только бы поскорей исчезнуть отсюда.

— Ты тоже можешь иметь все, что пожелаешь. И всегда могла.

— Все ли?

А как насчет твоего сердца? Твоей любви?

Твоей привязанности? Верности до конца жизни? Не рискнув выразить свои мысли словами, Эльвира склонила голову и уставилась на покрывало, скрыв таким образом лицо под упавшими на него волосами.

— Разумеется… Тебе стоит лишь попросить.

Его последняя фраза заставила ее вновь вскинуть голову.

— Я не хочу быть вынужденной просить.

— Значит, ты полагаешь, что я должен обо всем догадываться сам? — Голос Дерека был резок и суров. — Я не умею читать мысли, черт побери! Ты что же, хочешь, чтобы я угадывал, какие подарки тебе хочется получить в данный момент по одному взгляду на тебя?

— Я говорю не о подарках.

— Тогда о чем же? Чего ты хочешь? Как я могу дать тебе что-то, если не знаю, что именно?

Если бы только она рискнула признаться!

Но, открыв рот, Эльвира почувствовала, что голос отказывается ей повиноваться, так что пришлось отказаться от своего намерения, чтобы не выглядеть как вытащенная из воды рыба.

— Этого было бы недостаточно, — выдавила она наконец из себя.

— Когда мы поженились, тебе было этого достаточно. Даже более чем достаточно.

— Что ж, значит, теперь все изменилось.

Тяжело вздохнув, Дерек взъерошил и так уже растрепанные волосы.

— Хорошо, сколько это, будет мне стоить?

— Что?

Эльвира вернулась к разговору с некоторым трудом, до того ей вдруг захотелось пригладить торчащие в разные стороны волосы Дерека.

Однако из опыта прошлого она знала: стоит только начать — и пути обратно уже не будет.

— Я спрашиваю: сколько это будет мне стоить?

Слова Дерека показались ей полнейшей бессмыслицей. Не зная, что ответить, Эльвира молча смотрела на него недоуменным, затуманенным невеселыми думами взглядом.

— Все, что хочешь. Если у меня будет такая возможность, ты это получишь. Как я сказал, тебе надо только попросить.

— Ты готов на это… ради ребенка? Он для тебя так много значит?

— Да.

Это прозвучало без тени сомнения или смущения. Взгляд Дерека был холоден, тверд и непроницаем.

— И ты думаешь, что ребенка можно купить?

В лице его что-то изменилось, взгляд на какое-то мгновение потеплел, но так неуловимо, что Эльвира даже засомневалась, действительно ли она это видела.

— Нет. Ребенок и так будет принадлежать мне по закону. Но я знаю, что могу купить тебя… что, впрочем, и так уже сделано.

Это было уже слишком. Оскорбление, явно нанесенное намеренно, потрясло Эльвиру до глубины души. Крайнее изумление и яростное желание дать достойный отпор существенно приглушили боль, которую он ей причинил.

Однако она понимала, что искусно нанесенный удар оставил кровоточащую и долго незаживающую рану в ее сердце.

— Нет, тут ты ошибаешься! — отважно заявила Эльвира, прекрасно осознавая, что время ее ограничено.

Приступ отчаянной храбрости, маскирующей истинные чувства, мог продлиться всего несколько минут, не больше. Далее неизбежно последует реакция, которая выставит ее в неприглядном, унизительном виде. Необходимо было избавиться от его общества, обеспечить себе передышку, во время которой можно предаться горю наедине с собой.

— Что бы ты мне ни предложил, этого все равно будет мало. Но я не хочу от тебя ничего!

Абсолютно ничего!

— Лгунья. — Одно-единственное слово прозвучало тихо и спокойно, что только усилило произведенное им впечатление. — Я отлично знаю, что ты говоришь совсем не то, что думаешь.

— Это не так, — возмутилась Эльвира. — Я говорю правду! И лучше бы тебе поверить мне!

Дерек вновь бросил на нее один из своих циничных, изучающих взглядов. И Эльвира поняла, что просто обязана идти до конца, отважиться на самые крайние меры, но только не оставлять надежды переубедить его.

— Ты должен мне верить! — воскликнула она, заботясь уже не о том, как звучит ее голос, а о том, как до него достучаться. — А если не веришь мне, то придется поверить вот этому…

Отчаянным жестом она подняла руку с широко расставленными пальцами и пыталась стянуть надетое на безымянный палец золотое обручальное кольцо.

Все шло совсем не так, как должно. Даже кольцо, казалось, вступило в заговор против нее, отказываясь слезать с пальца. Эльвире даже показалось, что оно не поддастся усилиям, превратив таким образом благородный жест в фарс. Но неожиданно, когда она уже начала отчаиваться, кольцо соскользнуло.

— Ну как, похоже это на ложь? — С силой брошенное кольцо, отскочив от плеча Дерека, упало на ковер. — Я больше не хочу носить твоего кольца, не желаю быть твоей женой, не говоря уже о том, чтобы рожать от тебя ребенка!

Самым странным и пугающим в поведении Дерека было полное отсутствие реакции. В течение всей разыгравшейся перед ним патетической сцены он сидел совершенно неподвижно, как высеченная из мрамора статуя, почти не моргая, казалось даже не дыша, и наблюдал за Эльвирой с хладнокровным вниманием, без каких-либо эмоций. Задыхающаяся от волнения Эльвира внезапно почувствовала себя чуть ли не подопытным животным, подвергающимся бесстрастному и тщательному научному исследованию.