— Ура! Ростов наш! — раздались радостные выкрики. — Ростов — папа, Одесса — мама, а мы, братишки огольцы, севастопольцы!

Московский диктор, словно читая мысли раненых моряков, торжественным голосом продолжал:

— Закончились ожесточенные оборонительные бои советских войск по отражению массированного наступления противника на Севастополь, начатого 11 ноября. Советские войска, дивизии Отдельной Приморской армии, полки и бригады морской пехоты при поддержке кораблей Черноморского флота, после тяжелых и ожесточенных оборонительных боев, сорвали попытку противника прорваться к Севастополю с юга на Балаклаву. Немецкие войска остановлены в четырех-пяти километрах восточнее Балаклавы. Вследствие больших потерь 11-й армии немецко-фашистское командование было вынуждено прекратить наступление на Севастополь.

Это сообщение вызвало общий вздох облегчения. О мощном наступлении немцев на Севастополь знали, как говорится, из первых рук и больше недели с тревогой следили за ходом сражения. Москва подтвердила то, что передавали из осажденного города, но во что верилось с трудом: наши устояли!

— На Западном фронте советские войска, — продолжал читать диктор, и от его слов, как от порыва холодного ветра, снова повеяло тревогой, стало гаснуть пламя надежды, — после продолжительных боев на Тульском направлении оставили город Сталиногорск.

— Так это ж почти под самой Москвой! — вслух произнес Николай Павлович то, что думали многие. — Вот гадина, прет и прет.

— Николай, а ты что, бывал в том городе? — спросил Чайка.

— Город шахтеров, мой родной город! Вся моя родня там и все сплошные крутые шахтеры, один я в моряки подался, — и грустно добавил: — А я вчера им письмо послал.

— Теперь они под немцем, в оккупации то есть, — сказал Чайка. — И почта наша уже там ни фига не может доставлять.

Алексей отрешенно смотрел в белый потолок, а мысли уносились в родную Феодосию. «Как там мои? Отец, мать… Тренер Кирилл Борисович, неунывающий Кир-Бор… В Феодосии тоже немцы, хотя про нее в последних известиях ничего не было сказано, но ясно и так. Если Керчь оставили, оттуда сколько раненых привалило, а про оборону Феодосии никто даже и не заикается, возможно, ее и не было вовсе, тут и ежику понятно. Как они там, мои родные? Живы ли? Когда теперь свидятся? Да и свидятся ли вообще?»

Алексей в который раз с начала войны мысленно ругал себя. Ведь мог, мог побывать дома! Когда приехал из Москвы чемпионом, была возможность, сам командующий флотом дал ему отпуск на неделю. Но не воспользовался возможностью, не поехал в Феодосию, хотя она почти рядом. Отложил, вернее, отодвинул, отпуск. Начиналось крупное учение. В середине июня на Черном море проходили совместные маневры Черноморского флота и войск Одесского военного округа. Отрабатывались задачи оперативно-тактического взаимодействия сил флота и сухопутных войск. К ним долго и упорно готовились и на его крейсере «Червона Украина», отрабатывались действия всех служб и подразделений корабля. Старшина 1 статьи просто не мог, совесть не позволяла, оставить друзей-товарищей по службе в такие ответственные дни.

Командир корабля капитан 1 ранга Басистый, узнав о таком решении чемпиона — гордости крейсера! — сказал тогда Громову: «Молодец! Правильно решил! — И добавил: — Если маневры пройдут успешно, поедешь к родным не на одну, а на две недели!» Маневры прошли успешно. Экипаж крейсера получил благодарность от Командующего. В Севастополь пришли днем в пятницу, с понедельника Алексей должен был убыть в отпуск, но на рассвете в воскресенье началась война — немецкие бомбардировщики совершили первый налет на базу Черноморского флота…

— На Северо-Западном фронте идут затяжные бои, — продолжал диктор. — Начала действовать ледовая трасса через Ладожское озеро. Дорога по льду связала осажденный Ленинград с советским тылом.

В палате живо обсуждали такое необычное решение ленинградцев, поскольку многие уже пережили блокаду в Одессе и теперь в Севастополе и понимали значение живой связи, как говорили, «с материком».

Но Алексей не принимал в разговоре участия. Он думал о своем, о том, что прошло и осталось навсегда в его сердце. Он мысленно переносился назад, в прожитое время, в последнюю предвоенную субботу, в летнюю севастопольскую ночь, когда вдруг тревожно зазвучали гудки заводов, кораблей и, покрывая всех, раздался басовитый голос Севастопольского морского завода, означавший в экстренном случае общий сигнал «большого сбора». А две минуты спустя, как не раз бывало на городских учениях «противовоздушной обороны», выключили электричество и, как по команде, Севастополь погрузился в темноту. Город замер в наступившей тревожной тишине. Алексей со Стеллой выходил из Матросского сада.

— Опять, наверное, учения? — спросила Стелла.

Но Громов не успел ответить. Глухую темноту неба вспороли белые лучи прожекторов, загремели выстрелы зенитных орудий, и первый гулкий взрыв сброшенной бомбы прогремел громовым раскатом над городом…

— Леша… неужели война?

Прошло полгода, а кажется, целая вечность! Алексей и сейчас ощутимо чувствовал теплоту девичьих рук, охвативших сильно и страстно его за шею. Запах ее тела и нежного тонкого аромата духов «Огни Москвы» — этот красивый темно-синий флакон он сам выбрал в большом магазине на Красной площади и привез ей в подарок из столицы. И ее щеку, прижавшуюся к его щеке. И голос, голос Сталины, милой его сердцу Стеллы, и слова, которые прозвучали, как клятва верности:

— Леша! Что бы ни случилось, мы будем навсегда вместе!..

4

Ах, какой праздничной и радостно веселой была та последняя мирная суббота!

Субботний день ждут с нетерпением и командиры больших и малых кораблей, и офицеры, и старшины, и краснофлотцы. Ждут, потому что, по давно заведенной морской традиции и уставному порядку, в субботу можно сойти на берег. А ту июньскую последнюю мирную субботу ждали особенно. Почти две недели флот находился в море на маневрах.

Но Алексею увольнительная на берег не предвиделась. Кому-то надо оставаться на корабле. Командир бортовой артиллерийской башни младший лейтенант Коркин сказал:

— Старшина Громов, ты и так с понедельника в отпускном отгуле, а на крейсере сохраняется повышенная боеготовность. Заступаешь на вахту!

— Есть! — отчеканил Алексей.

Он, понимая обстановку, мысленно был согласен с решением командира и все же в глубине души завидовал тем, кто отправляется на берег: в Севастополе сегодня большой физкультурно-спортивный праздник. Пройдут, как гласила афиша, различные турниры, показательные выступления борцов, штангистов, состязания по военно-прикладным видам спорта, боксерские соревнования «открытый ринг», футбольный матч, шлюпочные гонки и массовый заплыв моряков на дальнюю дистанцию. Но его тянуло на водную станцию «Динамо», центр спортивной жизни города, где должны состояться финальные лично-командные соревнования по спортивной гимнастике на первенство Севастополя. Ему так хотелось побыть там! На этих соревнованиях будет выступать Стелла. Студентка индустриального института. В высшей группе, по первому разряду, за команду спортивного общества студентов «Буревестник». Он с ней познакомился на сборах, на которых спортивные команды города готовились к ответственным соревнованиям по программе Спартакиады Крымской Автономной Республики.