грязно-сером, мягком полу. Комнату освещал противно-жёлтый электрический свет. Скрежет и вой прокатились снова, а затем затухли где-то в больной голове. Трясущимися, бессильными руками Стефан помог себе сесть и осмотрел свою камеру. Стены были такими же грязными и обтянутыми мягкой тканью, как и пол, а поднять голову и посмотреть, откуда идёт свет, сил у него не было.

Стефан так и сидел несколько часов, а может и дней, бессильно поникнув, обхватив колени руками, и бессмысленно смотрел перед собой мутными глазами. Разум был где-то далеко и не хотел возвращаться в измученную мигренью голову, забившись, как и вор, в каком-то грязном углу. Сомнений не оставалось: корпорация «Иден» его выследила и поймала.

Внезапно, одна стена бесшумно отъехала в сторону, и в камеру ввалились два охранника. Они взяли под руки бессильный мешок, которым был теперь Стефан, и усадили его в металлическое кресло, принесённое появившимся третьим охранником. Ноги и руки больно стиснули ремни, голову зафиксировали ободом, чтобы вор смотрел прямо. После этих приготовлений, охрана встала позади кресла. Через несколько минут в комнату вошёл нервный, преждевременно поседевший, среднего роста худощавый человек в чёрном костюме гробовщика. А за ним, одарив камеру богатым букетом ароматов, с неизменной саркастической улыбкой, появился сам Дмитрий Иден, теперь в тёмно-коричневом костюме из брюк и жилетки на кремовую рубашку. Подойдя вплотную к стиснутому в кресле Стефану, глава корпорации несколько раз стукнул носком туфли по щиколотке вора, пока на его лице не отразилась новая гримаса боли.

— Мы покопались в его голове. Это Стефан Дэй, американец, тридцать два года, лучший вор в Европе. — Пустым голосом пробубнил человек в чёрном костюме, видимо смотритель казематов острова. — Как я Вам уже доложил, он знал подробности Вашей встречи в башне «Вечность», но ничего не успел доложить своему заказчику: Вашим друзьям и их представителю под творческим псевдонимом Д.Д. Строн.

— А ещё говорят, что я не сделал ни одного доброго дела, — громкий, самоуверенный и ироничный голос Дмитрия прокатился эхом в бродящих мыслях Стефана, — Интерпол и Европол ловили его пять лет, а мне хватило трёх дней.

Дмитрий наклонился к лицу молодого человека и попытался посмотреть в его расфокусированные зрачки.

— И сколько ему вкололи?

— Почти две с половиной стандартных нормы, при критической для нервных клеток двойной. Его мозг — крепкий орешек, долго не хотел нам отдавать свои тайны, — человечек в чёрном оживился и допустил несколько эмоциональных всплесков в свою речь. Немного помолчав, он, сменив тон на заискивающий, продолжил, — мы были вынуждены проконсультироваться со специалистами «Ред Фокс», они тоже посчитали это крайне необычным и теперь просят его к себе, для совершенствования препарата. Однако улучшение технологии считывания данных человеческого мозга крайне важно для нас самих. А Вы знаете Калису — она крайне редко и только за большую цену выпускает что-то из своих цепких белых ручек с острыми коготками.

— Передайте «Ред Фокс», что подопытный нечаянно умер при столь большой дозе. Развлекайтесь, дорогой Артур, — Дмитрий сахарно улыбнулся и собрался выйти из камеры, как вой странной сирены со скрежетом повторился, теперь совсем рядом.

При этом звуке Артур, бывший не смотрителем камер, а специалистом по строению человеческого мозга, а точнее по его расщеплению и использованию принципов работы в военной технике, подпрыгнул на месте и едва не попытался спрятаться за спину Дмитрия. Стефан почувствовал, как передёрнуло охрану за его спиной, эти двухметровые детины стали испуганно переминаться с ноги на ногу, так что стул с прикованным вором заходил ходуном. Сам оружейный барон, на мгновение изменившись в лице, надел бездвижную маску подчёркнутой отстранённости.

Стуча когтями и волоча крылья по полу, в камеру вошёл мраморный сфинкс и уставился в стену за спиной Стефана огненно-янтарными глазами. Тварь была крупной, человеческая голова с геометрически идеальным лицом в короне Верхнего и Нижнего Египта доходила главе корпорации до плеча, гладкая и белая холодная туша закрыла собой всё пространство входа в камеру. Охрана за спиной инстинктивно расступилась и отступила к дальней стене, Артур забился в угол и боялся даже случайно коснуться каменной твари, занявшей весь проход, Дмитрий же смотрел на сфинкса как на надоевшую престарелую соседку снизу, пришедшую набиваться луковым супом или просить сахар с битой кружкой.

— Он нам нужен. — Утробный голос наполнил камеру своим звучанием.

Как долго стихает перезвон колоколов, так отголоски этой короткой фразы звенели по углам, будто в анфиладах собора. Сила этого голоса произвела на Стефана странный эффект. Разум, доселе раненым животным лежавший и стонавший, ожил, вскочил и понёсся вперёд. Голова всё так же болела, но мысль не была обрывающейся и тягучей, молодой человек пришёл в себя, испытав шок от такого резкого выздоровления. Вор быстро сощурил глаза, чтобы никто не заметил произошедшей в нём перемены, но встретился взглядом со сфинксом. Бездонный янтарь взгляда обжёг и опалил разум Стефана, вор попытался податься спиной назад, отвернув голову от мраморной твари, до сих пор не понимая, живое это или механизм или воспалённый бред умирающего мозга.

— Вам завернуть? — Дмитрий закатил глаза и, бесцеремонно отодвинув крыло твари, вышел в коридор, человечек в чёрном шустро юркнул вслед за своим работодателем, и только бедные охранники не могли никуда деться.

Лицо неизвестного фараона расплылось в довольной улыбке, сфинкс подошёл вплотную к стулу с пленником. Стефан закрыл глаза, не в силах смотреть на тварь, темнота век расцветилась яркими пятнами.

Глава 3 Любовь к музыке

Мина сидела в так называемых антресолях и наблюдала царившую на сцене вакханалию. Ей была противна сама мысль такого разгула в опере Гарнье, но глупо отказываться из-за убеждений и эстетических соображений от столь солидной суммы, предложенной всего лишь за её консультации как промышленного альпиниста и наблюдение во время концерта за конструкциями и креплениями. Хотя злой рок всячески мешал Мине качественно выполнить свою работу, так что совесть до сих пор ещё её терзала, хотя какие могут быть муки совести в нашем мире у человека в тридцать лет. Были и несчастные случаи с работниками и подрядчиками при подготовке, она едва не попала в аварию, а теперь ещё еле успела с самолёта из-за оцепления в аэропорту Шарля де Голля. Вечер четверга, а там перекрыли огромную полосу ради поджидавшего какую-то загулявшую шишку частного самолётика, ехидно подмигивавшего своими огоньками озлобленным пассажирам в зале ожидания. К счастью, вначале как всегда шёл разогрев публики без разных трюков и по своей специализации Мина ничего не пропустила. Но теперь, ближе к концу, публика стала толпой,