В оповещающем шаре перед Дрищиболом возникла голографическая фигурка Румберта 99999.

Андрей угрюмо зашелестел.

— Пэссарь! — объёмно прозвенела фигурка, — Что происходит, Алекс!?

— Пэссарь! — Дрищибол сделал подтверждающий знак, — Румберт, я задержал радиовзломщика! Он ебал мою жену — у меня есть е-свидетельство и о-п (обличающее подтверждение — примечание елдоредактора). А потом протёк, что знает одного из Тощих: доктора @.

— Да ведь это и есть доктор @… — раскалил кабель Румберт, скачивая обновлённые данные пневмо-подачи, — Алёша, эвакуируйся!!!

Поздно.

Дрищибол осознал это в тот пункт, когда перестало вдруг слушаться тело, а целка противно завибрировала, как бывает во время прохождения через коагулятор.

Доктор @ стоял в лучевом пятиугольнике голый, и распространял зловоние. Его подвижные экскременты обильно копошились на светловолосом ковре.

Необъяснимым образом запах этих экскрементов сбивал настройку защиты, уводя смертоносный луч в косые диапазоны. Очевидно, здесь присутствовало некое излучение неясной природы: попытки Дрищибола пошевелиться привели лишь к слабому подёргиванию простаты.

— Ты сам напросился, трухлявый, — просверлил доктор @, замыкая треугольню струёй прыснувшей из взрезанных био-обоев крови.

Алексей Дрищибол полыхнул кабелем, зашелестел, а затем с глухим звоном обвалился на выстланный волосатой кожей мрамор.

001642/0.41+

Я, Антос Гвоздичило, начинаю запись на полумесяце.

Блеклое небо ясно, только накрапывает мелкий дождь. Лень даже выставлять анальную защиту: эдакой моче меня не затронуть, даже жир с тела не смоет.

А люди вот, представьте себе, не мажут тела жиром, а укутывают их в тряпки. Причём тряпок этих у них — великое множество. И каждая — что-то обозначает.

И там есть у них градации по этим тряпкам: есть довольно твёрдые такие чехлы, которые для конечностей. Натягивают чехлы на конечности и защищают их таким образом.

При этом у самок принято носить эти чехлы со штырьком, чтобы визуально казаться выше ростом… потеха и только!

Ни одна железная кобыла не стала бы заморачиваться подобной поебенью.

Впрочем, железным кобылам чулки ни к чему.

001644/0.03—

У некоторых людей, умерщвленных мной за время рабочих будней, в личных вещах обнаруживались интересные рифмованные речитативы.

Я разбираю их алфавит, и поэтому могу судить: эти рифмо-формы создают определённый настрой, иногда несут в себе оттенки мелодии, способны вселять невидимых паразитов в разум (о последнем подробнее — чуть позже).

Люди сами называют это «стихи», а сочинителей подобных заклинаний — «поэтами».

«Стихи» напоминают чем-то наши заклинания, которые мы используем во время z-ритуалов.

Сравните, к примеру, наше так называемое железное Заклятие Городов:

«Вот Киев, иначе называемый «куницей», мы удлиним его медной проволокой. Ему соответствует струя телеграфа, на бреющем полете уходящая в лоно. И не Москва здесь виновата. Потому что Москвы скоро не будет. Она смирна, и поэтому не капризна. Она вон у нас какая. Не то, что Севастополь.»

(Заклятие Городов используется в некро-клинике для внешнего сканирования человеческого мозга; отсюда употребление дозимних названий человечьих поселений: мозг человека реагирует на привычное название и подцепляется сканером. Делается это обычно через глаза, но опытный глючник может делать это через звуковые построения и даже путём прикосновений — примечание елдоредактора)

со следующей рифмованной структурой, найденной в посмертных файлах одного уважаемого при жизни человека:

Нет, не болел рыбак тобою,

Привычных зёрен не жевал.

Рыбак жевал козу с обоев,

И «Беломор» размежевал.

Размежевал и дал мне сдачи,

Ударив сочно между глаз.

Билет на карусель оплачен,

Вот ваш пакет:

— Прошу

вас!

Прошу вас выйти на арену,

Жеманно жопою вильнув.

И раком встать.

И пусть полено

Вам в жопу влезет, кал ввернув.

Тогда поймёте человека,

Что ссыт дубину приподнять.

Рак не заметил в речке Грека

И завалил в сиянии дня.

Ну, здравствуй, космос-шалунишка.

Скворечник твой давно протух.

Во избежание излишка

Умри, как трипперный петух.

Умри и заново воскресни

Как честный вор, как командир.

И в тротуаре Красной Пресни

Узри отверстья влажных дыр.

И разойми их удом буйным,

Головкой твёрдой помусоль.

Ворвись пророком семяструйным,

Как на эстраду Виктор Цой.

Ворвись и бди: хлеба удачи,

Скосил не знатный комбайнёр,

А пьяный и глумливый хачик,

Торгаш, разводчик, сутенёр.

Ебало пухнет от досады?

Не жди подарка от судьбы.

Не всходит дохлая рассада,

Не светят шляпками грибы.

А лишь пророк гнилой алеет

Разрезом сердца своего.

И по темнеющей аллее

Бредёт тоска больных тревог.

Я так и не выяснил, является ли утилизированный homo действительным автором этих строк.

У нас принято считать, что любой талант — лишь вопрос правильного подключения к энергетическому каналу.

Люди же приписывали таланты себе в заслугу, и выделяли экземпляров со случайно удачными подключениями.

Беда таится в раздутом их себялюбии: иные скорее распрощаются с жизнью, чем уступят кому-нибудь. Но и в трусах эмоции этой навалом: болезненные амбиции имбецилов, подумать только…

Люди не врубаются, что все мы — части одной системы, и вся разница — в каналах подключения. Приписывают себе авторство законов вселенной, со слепой при этом верою в возможность выбора. И невдомёк, что они — лишь звено мировой цепи, работающее как проводник электричества.

Самому себе угодить трудно?

Да не особо.

Чучело ползучее

Под горой летело.

Чучело ползучее

Правду знать хотело.

Очень правда мучила

Чучело ползучее:

Брюхо его сучее,

Доверяло случаю,

Паучило пучило

Чучело ползучее…

ого

Несмотря на полную Луну, меня штырит.

Что же это, сплав твой в трещину?