— Нам нужна блузки. Три. Голубого, розового и белого оттенка. Какой у тебя размер? – его глаза опаляют и без того смущенное мое лицо.

— Роман Андреевич, не стоит. Я вспомнила, что в кабинете есть запасная блузка, - врать не умею и, судя по сузившим глазам, мне не верят. Стыдливо опускаю голову.

— Размер какой?

— Наверное, сорок второй, - приходит мужчине на помощь девушка-консультант, не забывая нам улыбаться.

По ее лицу не догадаешься, о чем она думает, а вот по моему лицу можно прочесть все, что пожелаешь. Злюсь на себя, на свою неспособность держать эмоции при себе. Интересно, есть какие-нибудь курсы, которые научат сохранять невозмутимость в любой ситуации? Как бы мне хотелось научиться владеть собой, чтобы никто никогда не узнал, о чем я думаю, как себя чувствую.

Вздрагиваю, когда понимаю, что Роман Андреевич убирает руку. Прикусываю изнутри щеку, смотрю на витрину. Хочется попросить его вернуть ладонь мне на спину. Она приятно меня греет.

— Пройдемте в примерочную, - девушка-консультант жестом руки указывает мне в сторону примерочных. Я оглядываюсь на Романа Андреевича, он кивает мне. Вздохнув, иду мерить подобранные мне блузки.

Все идеально садится на мои плечи, подчеркивая их хрупкость. Пуговки-жемчужинки придают изысканность и стиль образу. Все уместно и лаконично. Я не осмеливаюсь смотреть на ценник, потому что знаю, мне не по карману такие вещи. Ткань очень приятная на ощупь, не синтетика, что продается в дешевых магазинах. Моя юбка на фоне таких дорогих блузок смотрит очень дешево, хоть и куплена в фабричном магазина.

Выхожу в голубой блузе к Роману Андреевичу, который непринужденно сидит в кресле чуть позади зеркала. В руках у него мобильный телефон, смотрит на него строго и без улыбки. При моем появление, откладывает мобильник в сторону.

Его равнодушный взгляд голубых глаз не спеша проходится по мне с головы до самых ног и так же медленно возвращается к моему лицу. Я чувствую себя на аукционе перед потенциальным покупателем. Завожу руки назад, сцепляю пальцы в замок и напряженно жду реакции Романа Андреевича. Он подается вперед, ставить локти на свои колени и продолжает меня разглядывать, словно видит в первый раз. Я не выдерживаю внутреннего напряжения.

— Блузки очень красивые, но боюсь моей зарплаты не хватит их купить.

— Я так мало плачу своим сотрудникам? – удивленно вскидывает темные брови, склоняя голову набок.

— Что вы! У всех достойная зарплата. Просто я не могу себе позволить такие дорогие вещи, - виновато улыбаюсь, разворачиваясь в сторону примерочной, чтобы переодеться в свою испорченную блузку.

— Что-нибудь выбрали? – возникает из ниоткуда девушка, которая так удачно угадала с моим размером и фасонами вещей.

— Мы берем все три блузки, и подберите к ним две черных юбки, - мои возражения мужчина пресекает одним предупреждающим взглядом.

Слова застревают в горле, не произношу и звука. Чувство неловкости и странности от ситуации накрывает с головой. Я беспрекословно примеряю юбки, которые теперь гармонично сочетаются с блузками. Мне не хочется переодеваться в свои вещи. Нежелание снимать красивую одежду читается на моем лице, консультант приносит ножницы и с улыбкой срезает бирки. Роман Андреевич стоит возле кассы, расплачивается за покупки, берет фирменные пакеты и оборачивается.

— Чего вид такой понурый? – спрашивает, как только мы выходим из магазина.

— Я чувствую себя неловко. Вы не должны были покупать эти вещи для меня.

— Считай, что это подарок тебе на день рождения.

— Но день рождение у меня в сентябре.

— Заранее.

— Серьезно? – недоверчиво смотрю на мужчину, который невозмутимо идет вперед, рассматривает витрины магазинов, мимо которых мы проходим.

— И туфли тебе новые нужны. Давай зайдем в этот магазин?

— Это уже лишне! – хватаю Романа Андреевича за запястье, задерживая его возле входа. Он смотрит на меня с высоты своего роста, заставляет взволнованно дышать и храбро все еще держать его руку.

— Это, правда, лишне! Я чувствую себя очень неловко от вашей щедрости. Обязанной. Я не люблю ходить в должниках. Такими покупками вы заставляет меня выглядеть в собственных глазах продажной девушкой. Но это не так на самом деле.

Мы начинаем привлекать внимание посетителей торгового центра. Я поспешно отпускаю мужскую руку, сжимаю кулак, словно так смогу сохранить тепло чужой ладони. Роман Андреевич секунду над чем-то размышляет, кивает головой и без слов разворачивается в сторону выхода. Я иду за ним следом.

До бизнес-центра идем в молчании. Роман Андреевич чуть впереди, я со своими покупками позади него. Со стороны может показаться, что мы столкнулись где-то поблизости. Идем просто в одном направлении, но не вместе. Я очень надеюсь, что в торговом центре никто из нас не видел из сотрудников компании. Иначе это будет тема номер один для сплетен, а героиней обсуждений мне быть не хочется.

Замираем рядом друг с другом возле лифтов. Первый приходит самый маленький. Роман Андреевич пропускает меня вперед, заходит следом, нажимает нужный нам двоим этаж.

Я не смотрю на мужчину, заставляю себя наблюдать за тем, как зеленые цифры меняются. Вдруг лифт замирает и дергается. Испуганно вскидываю глаза на спокойное лицо своего спутника. Мне становится страшно, руки начинают дрожать. Часто дышу, прижимаюсь к зеркальной стене. Я не боюсь маленьких замкнутых пространств, но у меня есть один неконтролируемый страх: боюсь, что остановившийся лифт может сорваться с тросов и полететь в шахте вниз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Дина, с вами все в порядке? – Роман Андреевич оказывается рядом. Я, как утопающий, хватаюсь за лацканы его пиджака, крепко их сжимаю.

— Я боюсь! - шевелю губами, сомневаясь, что меня можно услышать. Голос от страха совсем не слушается.

— Клаустрофобия?

— Нет. Я боюсь, что лифт сейчас сорвется, и мы умрем! – каким-то образом мои губы оказываются в миллиметре от гладко подбородка мужчины.

Страх смешивается с выбросом адреналина в крови. Смешивается наше дыхание. Перекрещиваются взгляды. Становится слишком тесно и слишком душно. Я никогда не была так близко к парню, к мужчине. Особенно к тем, кто нравился в школе, нравится сейчас. И вот мои несмелые ночные фантазии вдруг приобретают реальные очертания.