подростком и мужем. Помявшись немного в стороне, Уильям набрался решимости и в несколько широких шагов оказался позади своего врача.

— Доктор Калверт! — Уилл пожалел, что притронулся к сигарете Алана; текила на голодный желудок и то была бы более милосердна к его сознанию. — А вы тут какими судьбами?

Женщина подпрыгнула и обернулась. Несколько секунд она рассеянно вглядывалась в лицо Уильяма, пока ее собственное не просияло и она улыбнулась.

— Мистер Белл, вот так приятная встреча. Мы… — она вдруг стала слишком серьёзной и нахмурилась, рассматривая Уильяма своими золотистыми глазами. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Я? — немного удивлённо переспросил Уильям, зная, куда наверняка клонит доктор Калверт. Он бы и сам задался таким вопросом, увидь перед собой человека в таком состоянии. — Да. Я в полном порядке, если вас это, конечно, действительно беспокоит. И если это не очередная попытка вывести меня на разговоры об отцах и детях. Я чувствую себя лучше, чем когда-либо. — Он даже для наглядности вдохнул полной грудью, зная, что выглядит сейчас как дурак.

— Ваши зрачки, — не унималась Доктор Калверт. Она смотрела на Уильяма пристально, а затем шагнула вперёд, привстала на носочках и все равно едва достала ему до подбородка. — Посмотрите на люстру, мистер Белл.

— М-м-м, — Уилл прищурился, отвёл взгляд в сторону, словно прикидывая варианты, и отрицательно мотнул головой. — Не-а. И вы не ответили на мой вопрос, доктор Калверт. Что вы здесь делаете?

Если лучшей тактикой было нападение, то Уильям ее успешно провалил. Он все время улыбался. Держаться на ногах прямо тоже оказалось нелёгкой задачей, а взгляд доктора Калверт так и кричал: «Я вижу тебя насквозь! Кого ты пытаешься обмануть?» Впрочем, продолжать свой допрос она не стала. Вместо этого пригласила Уильяма пройти вместе с ее семьёй в центр зала, где уже начинали нетерпеливо толпиться люди, а музыка постепенно стихала.

— Мистер Куэрво попечитель нашей клиники. Если вы не заметили, на входе висит табличка с его именем. Он поддерживает нас, и нет ничего удивительного, что он пригласил сегодня всех ведущих специалистов. Кажется, планируется аукцион. Распродажа антиквариата. Посмотрите, мистер Белл. Может вы найдёте, что-то и для себя?

— Не уверен, но спасибо за совет. — Уилл нервно, но вежливо улыбнулся.

Они пробрались в первый ряд — наверняка из-за спины Уильяма ничего не было видно, — из которого было лучше всего видно длинный старинный стол. Поверхность его была усеяна старыми пластинками, сломанный патефоном, шкатулками с украшениями, открытками и всяким другим ненужным мусором, который навевал на Уильяма тоску. Он все это видел на блошиных рынках, на чердаке очередного съёмного дома или в собственных коробках, тщательно охраняющих пожелтевшие сепией фотографии.

Скрипки в последний раз громко простонали и смолкли. Диего Куэрво — побелевший от времени, но не потерявший своей осанки, спустился с лестницы и остановился прямо перед этим столом. Хозяин дома обвёл каждого внимательным взглядом, пряча дрожащие руки за спиной, и негромко прокашлялся.

— Я рад приветствовать вас сегодня здесь. Этот аукцион важен для меня не только, как для главы этого дома, но и как для преданного сына. Большая часть представленных здесь вещей принадлежала моему отцу. Вряд ли кто-то из вас его знал вживую — столько люди не живут, но…

«Определённо не живут. И ребёнком ты мне нравится больше, Диего Куэрво», — хмыкнул про себя Уилл, заливая в себя целиком выхваченный у официанта бокал шампанского.

— Мой отец, — продолжил Диего, — был поистине великим человеком. Мне жаль, что я не застал его молодым, но я уверен, он бы заставил многих из присутствующих здесь понервничать своим проницательным умом и хваткой. Когда это касалось денег, разумеется.

«Максимально не рекомендую. Только если не хотите оказаться в долгах…»

— И начать этот аукцион я бы хотел с этих часов. Они мне дороги, но тем ценней будет ваш вклад в наше общее дело. Так что я даже попытаюсь продать вам их, — Диего негромко рассмеялся. — Хотя я ничего не понимаю в маркетинге. Но… часы покрыты сусальным золотом. Оно немного откололось за эти годы, моя вина. Да и отец ими часто пользовался. Они все еще работают. Швейцарское качество. Переживут всех нас собравшихся в этом зале. Внутри есть тонкая памятная надпись, — Диего щёлкнул замком и прищурился, — «1926. На долгую память. Спасибо за все. У.Г.Б.». Всего было интересно, кто ему их подарил, — тише добавил он, а затем уже громче продолжил: — Наверняка одна из его многочисленных женщин.

Зал взорвался дружным хохотом.

Уильям же побледнел. Его руки задрожали, мелко и напряженно, как будто это он был дряхлым стариком, а не Диего Куэрво. Взгляд не хотел отрываться от часов в руках хозяина дома, на которые уже объявилось несколько желающих, вскидывающих таблички с номерами после объявления новой цены. Во рту пересохло — и сколько бы Уильям ни пытался сглотнуть, комки слюны только царапали до крови горло, стекали вниз к желудку и снова взлетали вверх, горьким привкусом приближающейся тошноты.

Он едва смог поставить на поднос пустой фужер — голова кружилась, — а сфокусироваться на рассматривающей товары докторе Калверт ему удалось только спустя минуту, когда чей-то громкий молоток объявил, что часы проданы.

— Простите. Мне нужно идти.

— Вы не останетесь? — доктор Калверт удивлённо выгнула тёмную бровь, пытаясь ухватиться за локоть Уильяма, который он при всей нынешней неуклюжести ловко вывернул из ее хватки.

— Мне здесь больше нечего делать.

Пробираться сквозь толпу обратно было невозможно. Уильям толкался, но люди вокруг словно плотнее сжимались вокруг него, тисками обхватывая горло, ударяя под дых и вжимая в себя. Уильям шёл вперёд, но, казалось, он стоит на месте, пока глухие люди вокруг слепо бежали за очередной блестящей побрякушкой семьи Куэрво.

«Спасибо, Уилл. Ты не должен был… Я… я никогда не расстанусь с ними…»

Слова раскалёнными буквами впечатались в его память, как клеймо на лоб вору. Маленький магазинчик на углу — Уильям уже не помнил его адреса. Старый продавец в кипе5 и его дрожащие руки. Даже мир вокруг Уилла дрожал, когда память вытаскивала из длинного деревянного ящика часы и заботливо клала их на багровую бархатную подушечку. Гравировка — всего несколько лишних долларов и мастер нанесёт на внутреннюю сторону хоть обнажённую женщину, лишь бы заказчик был доволен.

Когда Уильям заметил темнеющий проем коридора, в котором скрылись Алан и Лана, он тут же нырнул в него. Воздух там был спокойней, а толпа людей сплошной стеной сомкнулась за его спиной, приглушая выкрики гостей и раздавшуюся из патефона музыку. Повара удивлённо смотрели на Уилла, когда он неожиданно