и поношенный берет, собираясь изображать странствующего рыцаря; Фаско нацепил одежонку поплоше, собираясь выдавать себя за его слугу. Риз мысленно поскрипел зубами: хорош рыцарь, с оруженосцем-перестарком! Правда, нечего было выступать тому, у кого вовсе никакого оруженосца не было.

Тосканец, в отличие от Риза, побурчал по поводу своей незавидной роли, но Грач довольно мягко спросил, не собирается ли Фаско представиться бродячим менестрелем — или, может быть, сам намерен выдавать себя за рыцаря?

— Да не так уж плохо я и пою, — проворчал Фаско, — просто ваша английская деревенщина ничего не понимает в италийском сладкозвучии!

После этого он покорился. Риз, однако, понимал, что с Фаско надо будет разобраться. Не то чтобы тосканец не уважал Риза; просто, если превосходство Грача над собой признавали оба, их отношение друг к другу оставалось напряженным.

По рождению Фаско и Риз были примерно ровня, но, как всякий уроженец Италии, Фаско считал себя заведомо выше любого выходца из «варварских» стран. При том Риз был произведен в рыцари, что делало его выше Фаско, обыкновенного горожанина. Но некому было подтвердить это производство, и грамоты никакой не осталось. Риз понятия не имел, откуда и Грач-то о нем узнал, разве что увидел божественным способом.

Для Риза главным было то, что Фаско в подметки не годился ему как воин. К тому же, Грач называл Риза сэром Джоном — нужно было соответствовать. А Фаско, между тем, не очень-то горел оказывать Ризу подобающее уважение. В общем, решил Риз, нужно будет с этим разобраться при случае. Возможно, в ближайшие день-два, раз уж тосканцу выпало играть роль его слуги.

Грач переоделся тоже: в рясе, при четках и кресте он вполне сходил за монаха.

Риза это богохульство не беспокоило, но, поймав третий любопытный взгляд в свою сторону, Грач сухо произнес:

— Я не брею тонзуру, потому что устав францисканцев позволяет этого не делать, если у брата и так немного волос на голове.[20] Вам все ясно?

— Предельно, — ответил Риз, веселясь.

Но дальше ему стало не до смеха: Грач во что бы то ни стало решил остановиться в монастыре в окрестностях города, отправив Риза и Фаско на постоялый двор.

— Ничего со мной не случится в этой тихой обители, — ответил он на все протесты. — А если и случится, я сумею за себя постоять.

— У нас в горах был случай, — недовольно произнес Фаско, — настоятель одного бенедиктинского монастыря подвинулся крышей и перебил пять не то шесть своих монахов.

Риз поглядел на Фаско с некоторым удивлением: очевидно, тосканец был более предан Грачу и лучше понимал в вопросах охраны, чем Риз до того думал.

— В Англии нравы несколько иные, чем на вашем полуострове, — сдержано ответил Грач, — да и монастырь, куда я держу путь, францисканский. Не спорьте со мной по пустякам, Лайонел.

— Ваша безопасность — не пустяк, — набычился тосканец.

— Мне бывают видения. Неужели вы не думаете, что они не предупредили бы меня об опасности?

— А кто их знает, как они там работают, — ответил Фаско, и мнение Риза о нем выросло еще немного. — Вдруг вы всенощную неправильно прочтете, или еще что? Вдруг они вас заподозрят?

Грач чуть улыбнулся.

— Лайонел, я знаю устав не хуже любого другого монаха, — сказал он. — Я сам готовился принять постриг. С этой стороны беды не бойтесь.

Тут уже Риз чуть ли не восхитился навыками своего мнимого оруженосца: впервые на его памяти Грач рассказал что-то о себе!

Он ничуть не удивился монастырскому прошлому Гарольда: среди мирян редко встречается подобная начитанность и любовь к книгам. Одно только и было странно: как прежний послушник поднялся до высот богатства и власти? Риз слышал уже, что состояние эрла Руквуда сколочено было купеческими операциями и торговлей с восходными землями, а не трудом крестьян. Монах (пусть даже не принявший еще обетов) и торговец одновременно! Это было странно.

Итак, уже в новых обличьях они продолжили путь в город.

Уорик больше походил на обычную деревню с земляным валом, но нависавший над ним замок угрожающе смотрелся на фоне малинового закатного неба, словно бы олицетворяя собой все дрязги этой земли.

Грач, как и было сказано, направился на своем смирном муле в монастырь, тогда как Фаско и Риз спешились у входа на постоялый двор. Риз тут же ему позавидовал: что бы там ни говорил Фаско о сумасшедших настоятелях, даже с необходимостью стоять всенощную у Грача было куда больше шансов выспаться, чем у них с тосканцем.

Постоялый двор уже облепили наемники и прочие участники турнира, из тех, что побогаче. Верхние комнаты хозяин, разумеется, уже сдал, всем прочим оставалось довольствоваться ночевкой на полу в большом зале, куда щедро навалили трухлявого сена. Человек двадцать или пятнадцать собирались пристроиться на этом импровизированном ложе, и большинство их них, решил Риз, нуждались в доброй бане. Как пить дать, после ночевки здесь опять придется выводить вшей. Сам Риз по южной привычке стригся коротко, чуть ли не налысо брился, но почти ни о ком из присутствующих здесь сказать этого было нельзя.

— Та еще выгребная яма, — Фаско, похоже, разделял его чувства. — Ей-богу, лучше бы мы с тобой разбили палатку в чистом поле… сэр Джон.

— Ты же хочешь совершать подвиги, Лайонел, так и не ропщи, — бросил ему Риз с сардонической ухмылкой. — Мы выполняем волю Божию.

Лайонел усмехнулся тоже, закатил глаза… а потом неожиданно врезался в толпу, громогласно выкрикивая со своим устрашающим акцентом:

— Хозяина! Хозяина этой чумной параши, черти меня побери! Моему господину срочно нужны два места в конюшне, одеяла и ужин!

К ужину они, как выяснилось, опоздали — об этом можно было догадаться по тому, что столы в таверне уже успели сдвинуть в сторону, чтобы освободить место для сна. Но хозяин нашел для них свежего эля, хлеба, лука и сыра, а у запасливого Фаско в сумке еще оставалось вяленое мясо. Одеяла им тоже были без надобности: оба могли без труда завернуться в дорожные плащи. Главное, нашлось место для лошадей: стоило Джону посмотреть на уже порядком запуганного Фаско хозяина помрачнее, как тот тут же вытурил из конюшни собственную понурую лошадку и толстобрюхого ослика, чтобы на их место встали Уголек, Эрин и Ласточка (Фаско запасную лошадь не брал — это было бы подозрительно).

— А у тебя неплохо получается, Лайонел, — заметил Риз, когда они остановились на ночлег.

— Ну так, — фыркнул Фаско. — Десять лет на службе у трех папских нунциев, понимать надо!

Риз поглядел на него недоверчиво. Не то чтобы он решил,