– Вы знаете датский?

– Нет, но он настолько похож на шведский, что спросонья можно и не отличить, – женщина сделала ударение на слове «спросонья».

«Если быть точным, – отметил про себя Мерцалов, – то мне следовало бы перевести его „после сна“».

Прошло всего минут десять после их знакомства, а можно было подумать, что за столиком сидят старые приятели. Наверняка и Шарлотта, и Валентин уже не раз приезжали в такие маленькие отели, где отдыхают богатые, но приличные люди. Никаких тебе бандитов и проституток здесь днем с огнем не сыщешь. Респектабельный, спокойный отдых. А значит, здесь можно поразвлечься без риска для здоровья и уж, во всяком случае, без риска для своей безупречной репутации и денег.

А репутацией Шарлотта наверняка дорожила. Она хоть и вела себя с Батулиным довольно игриво, но осудить ее пока что было не за что. Немного экзальтированная, привыкшая флиртовать женщина, но не более того.

"Ну же, ну же, – мысленно подталкивал их Мерцалов, – договоритесь наконец, и начнем действовать.

Все вместе, втроем. Вы ведете свою игру, а я поведу свою. И во что бы вы ни играли, победа останется за мной, потому что я профессиональный игрок. Я не тот, кто покупает чужую смерть, я тот, кому за нее платят".

Мерцалов любил немного выспренние выражения, когда рассуждал о своих занятиях. Его не устраивало слово «убивать», Олег избегал произносить его даже в мыслях, тяготея к более мягким синонимам типа «убрать», «ликвидировать», «обезвредить».

«Приговор выносит судьба – я исполнитель», – Мерцалов на секундочку прикрыл глаза за бесполезными с точки зрения окулиста стеклами очков.

Тонирующий слой был нанесен таким образом, что покрывал и обратные края стекол, чуть выступающих из-за лица, – такие своеобразные зеркальца заднего вида, только совсем незаметные. И, сидя спиной к беседующим, Мерцалов мог разглядеть их руки, непрестанно жестикулирующие, выражения лиц.

«Непременно сегодня они трахнутся. Вернее, захотят трахнуться», – хищно усмехнулся Мерцалов, промакивая губы салфеткой.

Правда, рыбалку для рыболова не заменят ни спиртное, ни секс. Если уж ты приехал на рыбалку, значит, в первую очередь занимайся ею, а в ожидании поклевки можешь предаться фантазиям о прочих утехах. Да-да, рыбалка – это удел мечтателей, людей, которым хочется выключиться из истинного течения времени. Рыбалка – не промысел, не способ времяпрепровождения, а священнодействие. И приверженцы этой религии забрасывают удочку с такими же трепетом и надеждой на чудо, с какими верующие приходят в церковь.

Поэтому Батулин и Шарлотта вряд ли пренебрегнут рыбной ловлей ради занятия любовью и договорятся на вечер.

Мерцалову вновь пришлось усмехнуться, потому что он заметил, как Валентин Батулин приблизил свой ботинок к дутым сапогам женщины и коленом коснулся ее колена. При этом его лицо оставалось таким же невинным, как и в первый день его рождения: блаженная улыбка, предупредительно вскинутые брови, мол, я исполню любое ваше желание, кроме, конечно, отложить рыбалку.

Шарлотта чуть развела ноги и сжала коленями колено Батулина, при этом глаза ее блестели, словно в них раздуло ветром два уголька. Мерцалов весь превратился в слух и в зрение.

– Мы встретимся сегодня? – Батулину приходилось говорить достаточно громко и отчетливо – так, чтобы Шарлотта смогла разобрать английские слова.

Она наклонила голову к плечу – скорее утвердительно, чем отрицательно.

– Все может быть, – промурлыкала она. По всей видимости, эту фразу она любит повторять довольно часто, поскольку такая формулировка ни к чему не обязывает – не собеседника, конечно, – а ее саму.

– Я мог бы прийти к вам, – по тону Батулина стало понятно, он не уверен, что произнесенное им «мог бы прийти» Шарлотта не истолковала как «приду».

Шарлотта рассмеялась, допила кофе и вынула из стакана для салфеток остро отточенный карандашик, которым постояльцы записывали в меню заказы на завтрашний день.

– О'кей? – выдохнул Батулин.

– Если мужчина приходит к женщине, – Шарлотта раздвинула уголки губ так, что появилась узенькая перламутровая полоска ровных зубов, – то это не очень хорошо.

– Шарлотта, вы против? – вторая нога Батулина двинулась вперед.

– Да. Но если поздно вечером женщина случайно зайдет в соседний номер.., вернее, у нее кончится газ в зажигалке и нечем будет прикурить, а бармен уйдет спать…

– Я понял, – и Батулин быстро назвал номер своих апартаментов.

Когда в разговоре прозвучало числительное, тут же возникла непреодолимая проблема. Можно вполне сносно знать язык, но если долго не практикуешься, то числительные, когда ловишь их на слух, остаются тайной за семью печатями. Еще до десяти, до двадцати можно разобрать, но если говорят быстро, все сливается в абсолютно лишенный смысла звуковой поток. Наверное, поэтому на Западе принято называть номера телефонов по одной цифре, а не трехзначными и Двузначными числами, как это делают у нас.

Шарлотта опять засмеялась и покачала головой.

– Ничего не поняла, – она протянула собеседнику карандаш и сложенную вчетверо салфетку.

Батулин аккуратно, как первоклассник в прописях, вывел цифры, затем нарисовал циферблат часов и поставил возле него вопросительный знак.

Мерцалову, не знай он, где поселился Батулин, пришлось бы довольно туго, ведь цифры он видел в зеркальном изображении. Но все равно читал их и запоминал, пока исключительно ради тренировки.

– 0-хо-хо! – произнесла Шарлотта, водя кончиком карандаша над нежной бумагой салфетки. – 0-хо-хо, это довольно сложно – выбрать время.

– Смелее, – подбадривал Батулин.

«В Москве ты, наверное, обходишься менее изысканной беседой с женщинами, а перед ней корячишься», – щурил глаза Мерцалов, водя вилкой по дну пустой тарелки.

Кофе тоже не оставалось, но позволить себе подняться или сделать жест бармену он не мог, боялся упустить что-нибудь важное. Что может быть важнее времени назначенной встречи? Она являлась ключом ко всему плану Мерцалова, который любил действовать не только наверняка, но изобретательно и чрезвычайно жестоко.

– Да-да, а во сколько же темнеет? – наморщила лоб Шарлотта. Она прочертила карандашом внутри нарисованного циферблата штришок возле четырех часов, затем провела от него по движению часовой стрелки линию и остановилась возле двенадцати.

Мерцалова позабавила такая предусмотрительность.

Женщина сперва указала четыре часа, когда темнеет, а затем указала двенадцать, чтобы Батулин, не дай Бог, не спутал двенадцать дня и двенадцать ночи.

– Ну что ж, вот мы и договорились. Какое вино вы предпочитаете?

– Шампанское, – ответила Шарлотта и чуть повела плечами.

Валентин сразу сообразил, что она хочет, покинуть бар, поднялся.