Мой взгляд падает на его губы. О боже, если он наклонится еще немного вперед, то наши губы наверняка соприкоснутся.

«Да уж, не только терпение ушло в самоволку, но и рациональность, по-видимому, тоже. Села на первый попавшийся поезд, крикнув вслед: «До встречи никогда, неудачница!», и взамен этого вонзила в мое тело щекочущую нервы похоть».

– Послушай, милая. – От его низкого, хриплого голоса в моем теле разгорается жар, а горячее дыхание посылает волну мурашек по коже. – Я презираю эту договоренность так же сильно, как и ты. Думаешь, мне хочется провести следующие три года, постоянно находясь рядом с тобой? Ты просто сумасшедшая. И поверь мне, когда я говорю, что ты совсем не в моем вкусе.

Я тяжело сглатываю. Его взгляд, как будто он сам почувствовал ложь в своих собственных словах, скользит по моему телу, пробегая от моих губ вниз, к выпуклости груди под зеленой майкой, к узким обтягивающим джинсам и медленно возвращаясь назад. Выражение его лица не поддается никакому прочтению. Мое тело дрожит от нервного напряжения, пока он смотрит на меня так, словно я обед из шести блюд, которые он не прочь попробовать.

Когда я наконец заговариваю, мой голос мягкий, слегка приглушенный:

– И хотя я уверена, что многие девушки убили бы за то, чтобы быть в твоем вкусе, мне жаль тебя разочаровывать, но я бы предпочла иметь соски длиной с палец, чем быть одной из них. – Я вырываю из его руки запястье. – И знаешь что? Мне нравится, как я выгляжу сегодня. На самом деле я выгляжу лучше, чем ты. Может, это тебе стоит сделать что-то с внешностью, мистер Спесивец.

–Спесивец. Это что-то новенькое. – В его тоне проскальзывает веселье.

– Спасибо. С голландского это означает «покровительственный и возмутительно напыщенный ублюдок».

– Звучит весьма правдоподобно. – Он слегка наклоняет голову. – Эй, раз у тебя столь большой словарный запас, подскажи, каким словом называть осуждающую всех мямлю? Для подруги спрашиваю. Кажется, слово начинается на «А» и заканчивается на «Лекс».

– О, иди к черту, Кэррингтон.

– Взаимно. Может, там и свидимся. – Он подмигивает мне, прежде чем вернуться к заметкам на своем айпаде.

Черт, я просто ненавижу, что он так хорошо выглядит, пытаясь ненавидеть меня.

Лицо мистера Спесивца расплывается в ленивой ухмылке, пока он тыкает по экрану своего айпада.

– Складывается впечатление, что эта помолвка доставит нам обоим массу удовольствия.

Когда лекция заканчивается, я быстро запихиваю блокнот в сумку и выбегаю прочь. Я ни за что не останусь здесь для еще одной моральной пытки. Сегодня у меня есть дела поважнее, в том числе безостановочно рыдать, упиваясь своим горем от того, что эта помолвка – настоящая, самая реальная вещь в моей жизни.

Но прежде чем мне удается скрыться в дверях, Дэниел окликает меня.

– Да, и кстати, – кричит он, и я вздрагиваю, готовясь к худшему. – Мы съезжаемся!

Глава восьмая

Я надеялась, что Дэниел шутит. Но, конечно, ничего и никогда не бывает по-моему.

Я замираю, как только вижу это.

В нашей с Карой квартире снуют грузчики, которые таскают коробки со всеми моими вещами и переносят их в припаркованный внизу грузовик.

«О, бо-о-оже, нет».

– Какого черта здесь происходит?

Я бросаю сумку и размахиваю руками. Грузчики игнорируют меня, продолжая спускаться по лестнице. Я замечаю одного из мужчин, который только что вышел из квартиры с коробкой, заполненной моей одеждой, которую я вчера целый час запихивала в комод. Я делаю шаг вперед, преграждая тому путь.

– Какого черта ты делаешь с моими вещами?

Мужчина смотрит на меня пустым взглядом.

– Мы перевозим вещи в другое место.

– Что за другое место? – возмущаюсь я. – Мужчина пытается обойти меня, но я не позволяю ему этого сделать. – Нет. Отдайте мне коробку. Вы не можете перевозить вещи без моего разрешения.

Он хмурится.

– Извините, мисс, но вы не можете указывать нам, что делать.

– Прошу прощения? Тогда чьи приказы вы выполняете?

– Гарри Кэррингтона. – Он пожимает плечами и отталкивает меня в сторону, чтобы продолжить спуск по ступенькам.

Какого хрена?

– Но подождите… – Мой голос замолкает.

Не могу поверить, что это действительно происходит. Конечно же, это не было частью контракта: я прочитала его, дважды, чтобы точно знать, во что ввязываюсь. И я определенно не подписывалась на переезд всего через неделю после того, как съехалась со своей лучшей подругой.

В этот момент из квартиры появляется Кара. Увидев меня, она тут же скрещивает руки на груди, а ее лицо выражает крайнюю степень недовольства. Должно быть, она вернулась сегодня с лекций пораньше и впустила грузчиков.

– Не хочешь мне что-то сказать мне, Алекс? – Ее лицо искажается от гнева. – Когда ты собирался сказать, что переезжаешь?

– Я не сказала тебе, потому что не знала, ясно? – отвечаю ей, с раздражением проводя обеими руками по волосам.

– Что ты имеешь в виду? – Она прищурилась. – Не знала, что съезжаешь? Так зачем они таскают твои вещи?

– Я не знаю, Кара. Я пришла две минуты назад. – Я вздыхаю. Ни за что на свете не уеду отсюда. Даже если квартира в дерьмовом состоянии, но это мое дерьмо, и я полна решимости остаться здесь во что бы то ни стало. Кроме того, я заплатила свою долю арендной платы за этот месяц, и она не подлежит возврату. – Можно мне мой телефон?

– Сейчас.

Она проглатывает свое раздражение и исчезает в квартире. Через минуту возвращается с моим телефоном и бросает его мне. Я была вынуждена сохранить номер Дэниела после подписания контракта, чтобы мы могли поддерживать друг с другом связь, несмотря на мой план полностью игнорировать его до истечения срока помолвки. Но, похоже, теперь это не имеет никакого значения, когда я со злостью нажимаю «Позвонить».

– Да? – В трубке звучит его ровный голос.

– Ты должен сказать своему отцу, что я ни за что не перееду из этой квартиры! Мои коробки никуда не денутся, как и моя задница!

Он издает недовольное рычание.

– Я говорил тебе, что мы съезжаемся. Видимо, ты была слишком занята, чтобы услышать…

– Я слышала! – восклицаю я. – Но это не значит, что я согласна. В контракте нигде не прописано, что мы должны жить в одном доме.

– Вообще-то прописано, – перебивает Дэниел. – Раздел 3C, пункт A: «Обе стороны должны приложить все возможные усилия для того, чтобы в течение трех лет помолвка была правдоподобной и убедительной в приемлемой степени в зависимости от общественного восприятия». Это означает, что нам придется жить вместе. Если верить словам моего отца, только