На «дело», я взял с собой пистолет с двумя обоймами, нож и фонарик. В моей «группе» оказалось две девушки, два парня, не считая меня и один экскурсовод. Мы спустились под землю через вентиляцию, ключ у которой был у экскурсовода – вот так заботятся о безопасности граждан в нашей стране. Любой террорист может сюда зайти и заминировать линию. А что, хорошая идея! Шучу, лично мне, важно видеть своими глазами лица жертв и их смерть. Пройдя несколько узких коридорчиков и тоннелей, мы вышли на рельсы. Вся экскурсия заключалась в прогулке до металлических дверей, заслоняющих тоннель и созерцании гнилых проводов и ржавых рельс. Всю дорогу, которая составила без малого двадцать минут, со мной никто не разговаривал. Парни громко что-то обсуждали, девчонки застенчиво шептались позади них, а я плелся в хвосте, сжимая в правом кармане пистолет и освещая себе путь фонариком и размышляя, когда уже мы зайдем в долгожданный тупик. Экскурсия мне не понравилась, смотреть было не на что, никаких обещанных острых ощущений я не испытал, никакого адреналина. Дойдя, наконец, до заграждения, выполненного из массивных металлических листов желтоватого цвета, все облегченно выдохнули. Девчонки сбросили сумки и вещи которые несли с собой и все вместе пошли пощупать заграждение. Я достал пистолет из кармана, который находился в боевой готовности с самого начала похода, приставил фонарик к рукоятке и принялся выпускать пули практически без разбора, главное, чтобы они попадали в тела. Из-за полной изоляции и ровных стен, звуки выстрелов звучали в разы громче. Первый оглушил меня до звона в ушах, но это не помешало мне продолжить убивать. Так, все мои спутники лежали, на полу, кто-то еще стонал или дергался в конвульсиях, выплевывая порции крови. Кроме одной. Я попал ей в плечо, она стояла дрожа, зажав сочащуюся рану рукой. Её лицо уже успело промокнуть под слезами. Но это была смелая девушка, так как ей хватило смелости заговорить со мной:

– Пожалуйста, не убивай меня.

Нацелив дуло на её ровную фигуру, я на секунду замешкал, оглядывая ровные формы. Она – миниатюрная, милая блондинка – выставила окровавленную ладошку перед собой, защищая себя от будущего выстрела. У меня возникло непреодолимое сексуально желание. Тем более я уже несколько дней не кончал.

– Секс.

Она быстро закивала.

– Трахну тебя и ты свободна. Снимай.

Она дрожащими руками стянула свои голубые джинсы. Удалось ей сделать это с трудом, потому что они плотно обтягивали её тонкое тело. Она посмотрела на меня, я покивал пистолетом, указывая, что следует снять и трусики. Закрыв глаза, она на выдохе спустила белоснежные трусики и отбросила ногой в сторону. Между ног у неё было полностью выбрито, возможно, это даже эпиляция. Так она выглядела ещё моложе, лет на четырнадцать. Я попросил снять и верхнюю одежду, чтобы дополнить образ маленькой грудью. Моему члену уже некуда было расти, все пространство трусов было занято, и я вынул его на свободу. Девушка все равно его не видела, я светил ей прямо в лицо. Она морщилась и с ужасом прикрывала свою маленькую щелку.

– Встань раком.

Она повернулась и спустилась на колени.

– Прогнись.

Она выполняла все покорно в надежде выжить. Когда она изящно прогнула свою тонкую спину и её идеальной формы «булки» невольно раздвинулись, оголив её узкую розоватую щелку. Не нужно быть гинекологом, чтобы с первого взгляда понять, что она девственница, тем более с краю виднелась белая пленочка плевры.

– Смажь её слюной.

Она оторвала одну ладошку от земли и сухо плюнула на нее, потом поднесла к своей промежности, и дрожащей рукой нанесла пузырчатые слюни, перемешанные с грязью, на вагину.

– Дурочка, ну что ты делаешь.

Она отдернула руку, и правда не понимая, что делает. Я прильнул два пальца к её щелке и отчистил все от грязи и мелких камушков. Её «губы» оказались невероятно гладкими и ровными. Мой член отказывался ждать, поэтому я схватил одной рукой девушку за тонкое бедро, а второй за член, чтобы направлять его. Потом притянул её поближе и надавил головкой на девственную плеву. Раздался болезненный стон. Я сразу понял, что это будет не просто. Потом поставив член в нужное положение, я обхватил её бедра покрепче обеими руками и, вложив больше усилий, надавил на неё. По тоннелю пронесся истошный крик. Член сильно изогнулся, прежде чем ему удалось проскочить внутрь. По «расщелине» потекла струйка крови, но меня это не остановило – я принялся двигать бедрами с нарастающим темпом. Мой член очень плотно окутывала молодая плоть, движения были затрудненными, дырка была еще не разработана похотью и частым сексом. Девочка была миниатюрной, поэтому это дало мне возможность без особых неудобств обхватить её за маленькие плечи и продолжить наносить сокрушающие «удары», сопровождающиеся шлепками. Я насаживал её на себя все сильнее, вводя член все глубже. Но все это продолжалось не больше полутора минут. Её узкое влагалище не позволяло находиться в нем долго. Я почувствовал прилив чего-то неизбежного и прекрасного в паху, обхватил её шею обеими руками и натянул так, что мне показалось, что головка внутри неё сложилась пополам. Вырвался очередной крик, пронесшийся эхом по тоннелю. Я основательно опорожнил яйца внутрь этой прелестной девушки и вынул член. Но тут меня ждал неприятный сюрприз. Член был полностью измазан в крови.

– Эй.

Она повернулась, её лицо было залито слезами. Она периодически всхлипывала потрясенная произошедшим.

– Ты наследила, вылежи все, чтоб было чисто.

Она покорно подползла на коленях к моему члену.

– Вылежишь все начисто, отпущу, – соврал я, не сводя бледные пронзительные лучи с её ровного лица. Она потрясла головой, как бы повинуясь мне и, вытянув шею, стала слизывать все. Потом погрузила член в свой теплый рот и принялась, причмокивая, в прямом смысле высасывать из него что-то. Потом дрожа и неуверенно стала выделывать странные пируэты языком у себя во рту. Видимо, хотела удивить меня. «Первый раз». Я вынул член из её рта, отойдя на несколько шагов, поднял пистолет и выстрелил в лоб. Очередной оглушительный грохот и измельченные мозги покрыли рельсы.

Возвращаясь обратно, я встретил двух парней примерно моего возраста, возможно, они тоже были на экскурсии. Не важно. Увидев их, я понял, что они не выйдут отсюда живыми. Отпусти я их, они обнаружили бы тела и очевидно догадались бы, кто это сделал. Обменявшись со мной несколькими словами о «невероятно интересной» экскурсии они пошли дальше, а я вдогонку одарил их головы почетными пулями покорителей подземелья. Мне всегда было жаль таких людей, ведь они были не запланированными жертвами. Убив их, у меня обычно портилось настроение на целый день. Но тогда я еще заблудился в этих проклятых тоннелях. Где-то час бродил вдоль рельс, заглядывая в каждый закоулок. Прошел, примерно час, прежде чем я нашел нужный поворот и выбрался на свободу.

В общем, это было, пожалуй, самое запоминающееся убийство за тот скучный и рутинный промежуток времени. Признаюсь, все было настолько плохо, что я даже подумывал перестать заниматься этим. А что? Вы представляете наркомана, который употреблял бы героин, который не приносил бы ему удовольствия. Никакого кайфа. Только действие. Я понимаю, что нельзя мотивировать совершение убийств получением некоего удовольствия, но ощущение бездумной пустоты, как от рефлекторного действия – например, выпитого стакана воды – никуда не годится. Мой мозг требует испытывать банальное удовлетворение. Такое же, какое чувствует художник, завершив свое творение, в которое он вложил много сил и времени.