— Никакого проклятия, кроме проклятия очень плохих стихов, — сочувственно проговорила Фиорелла. — Но срабатывает получше любых чар и к тому же намного дешевле обходится, чем если бы я взялась снабжать каждый зонтик возвращательным заклинанием. Туристы приходят сюда потому, что верят, или потому, что хотят верить. Первое правило успешного оборота средств: дай людям то, чего они хотят, или то, чего они, как им кажется, хотят. Мой бизнес — удовлетворение ожиданий людей. Только между нами: черный — не самый мой любимый цвет, от благовоний я чихаю, и к тому же у меня ужасная аллергия на моего милашку Колоброда. — Она подняла руку и почесала пушистую грудку кота. Тот оглушительно замурлыкал. — Но туристы хотят, чтобы в «Коте и котле» было все это, а мне нужно поддерживать репутацию королевы ведьм. За те бабки, которые эта лавочка мне дает за неделю, я могу накупить гору антигистаминных лекарств.

— Знаю. Я просматривала ваши финансовые отчеты.

— Шустро, — негромко пробормотала Фиорелла. — Но чего еще ожидать от дочурки Эдвины Богги. — Она сделала шаг назад и указала на занавеску из бусин. — Не желаете чаю? Я как раз приготовила чай там, у себя, в логове Лилит, как я это называю. Нам надо о многом потолковать.

Комната за занавесом из бусин напоминала внутренность драгоценного камня. Повсюду — рубиновое стекло, бордовый бархат и подушечки из золотистого шелка. Низкий столик красного дерева с ножками в форме шаров с когтями уже был накрыт к чаю. Фиорелла плавным взмахом руки пригласила Пиц садиться, а сама уселась напротив.

— Вам — два кусочка сахара и немного лимонного сока, — сказала она, наполняя чашку Пиц свежезаваренным чаем.

«Откуда она знает, что я обычно кладу в чай?» — подумала Пиц, отчаянно стараясь совладать с собой. Фиорелла явно вознамерилась изумить ее, выбросить из седла и обрести преимущество в предстоящем разговоре. «Я-что-то-знаю-про-тебя-а-ты-не-знала-что-я-знаю» — эта формула общения деловых людей была стара еще тогда, когда Вавилон был молод. Королева ведьм что-то задумала. Пиц вдруг ужасно захотелось сбегать к машине и принести с собой Мишку Тум-Тума, но она понимала, что это невозможно, поэтому она села прямее и серебристо рассмеялась.

— Как это мило, что вам стало интересно, какой чай я предпочитаю, — выговорила она с ласковой улыбкой. — Но боюсь, ваши сведения, увы, устарели. Теперь я больше не пью чай с лимоном. Только сливки. — Она выгнула дугой бровь и вопросительно воззрилась на крошечный фарфоровый молочник, стоявший на чайном подносе. — Это ведь сливки, верно? Настоящие сливки?

На прекрасных скулах Фиореллы выступил румянец. Она пробормотала несколько колдовских слов и пошевелила пальцами над молочником. Уровень жидкости в нем немного упал, и голубовато-белый цвет обезжиренного молока сменился желтовато-белым цветом жирных сливок.

— Теперь — да, — несколько уязвленно возвестила Фиорелла.

Пиц с безмятежным видом принялась за чай. Мысленно она хохотала и плясала победный танец — пусть победа была невелика. «Не так-то это было трудно, — думала она — Было даже... весело! Фиорелла уже понимает, какая я умная, что я умею соображать на ходу — при этом сидя у нее на диване, и что я, только я смогу стать достойной преемницей империи моей матери. Кроме того, я — женщина. А это должно что-то значить для ведьмы номер один в этой стране! Женщина — это богиня».

Пиц поставила чашку на столик и сказала:

— Фиорелла, если бы все было в порядке, я бы с удовольствием с вами поболтала подольше, но поскольку мы с вами — деловые женщины, мы обе понимаем, что приятное должно порой отступать перед необходимым. Думаю, вы простите мне мою спешку, но вы же понимаете, что торопиться меня вынуждают чрезвычайные обстоятельства.

— Конечно. — Фиорелла вынула из-за краешка рукава носовой платочек — тоненький, как паутинка — и утерла глаза. — Ваша бедная мамочка, моя дорогая подруга Эдвина. Так печально. Так неожиданно. Так... так странно. Когда я только услышала о ее болезни, я так удивилась! Это ведь совсем не похоже на нее — чтобы она...

Фиорелла не договорила, умолкла, и ее лицо приобрело выражение, не имеющее ничего общего с печалью.

Пиц не поняла, почему королева ведьм вдруг отвлеклась и о чем задумалась, но решила не расслабляться. Ей еще предстояло побывать в других местах и встретиться с другими людьми. Пока у нее все получалось неплохо. Она искусно не выказывала своего врожденного трепета и застенчивости, проявлявшихся при общении с внешне красивыми людьми, она умело вела беседу с глазу на глаз, но не была уверена в том, что сумеет делать это бесконечно.

— Но я так думаю, что мало кому из нас удалось бы остаться самим собой, если бы доктора объявили нам подобную новость, — сказала она. — И наш долг перед мамой обязывает нас привести все ее дела в порядок, пока еще есть время — пускай хотя бы для того, чтобы поддержать ее дух.

— Неужели вправду нет никакой надежды? Пиц покачала головой.

— Мама сказала бы мне, если бы надежда была. Вы же знаете, какая она оптимистка. Даже фантазерка. Ваша организация была одним из наших первых коллективных клиентов. — Пиц мысленно похвалила себя за слово «наших». — Вы видели, как она строила «Э. Богги» по кирпичику, как она делилась силой, как всегда отдавала больше, чем получала, как старалась, чтобы у всех дела шли гладко. «Э. Богги» означало... означает для нее все. Она отдала свою жизнь ради мечты. Она слишком долго трудилась, слишком тяжело и упорно — для того, чтобы потом все рассыпалось в прах. Чтобы компания продолжала успешно работать, мы должны довести наше сотрудничество до совершенства, посвятить себя будущему, новому руководству, которое преданно сохранению тех же самых высоких критериев, которым...

— Как вам это удается? — поинтересовалась Фиорелла.

— Что удается? — озадаченно спросила сбитая с толку Пиц.

— Болтать так долго, не останавливаясь, чтобы перевести дух, и при этом практически ничего не говорить. Наполовину — розовые сопли, наполовину — корпоративная накрутка, а в итоге — полная дребедень. — Фиорелла подлила себе чаю. — Послушайте, Пиц, я знаю, зачем вы сюда пожаловали. Как вы сами сказали, мы обе — деловые женщины, которым дорого время. Вы хотите стать во главе «Э. Богги, Инк.» после кончины Эдвины, верно?

— А почему бы и нет? — ответила вопросом на вопрос Пиц. Ее голос прозвучал, к сожалению, уязвленно.

— А надо было бы спросить: «А почему бы да?» С вашей мамой мои люди зря денег не тратили, и...

— Со мной тоже не будут, — прервала ее Пиц.

— Сказать легко. Но как вы намерены это сделать? Я с вами не знакома, Пиц. Не знакома так, как с вашей матерью. Я понятия не имею о вашем стиле управления. Я не знаю, этого ли я хочу для своей организации даже в том случае, если ваш стиль окажется достойным имени. Может быть, вы пустите все дела на самотек и станете разыгрывать карту типа «Не расшибемся, так выплывем», а может быть, решите засучить рукава и все переделать в компании так, что камня на камне не останется? И почему бы мне не предположить, что, каков бы ни оказался ваш стиль, стиль вашего брата понравится мне больше?