Она разбила свою жизнь. После того как она убежала с Диего, ни один порядочный мужчина не захочет жениться на ней. Ей никогда не почувствовать рядом сильное, надежное мужское плечо, никогда не испытать радость материнства. Ее ждет серая, унылая жизнь старой девы, но, даже понимая, что она заслуживает этого, Тори было трудно смириться с таким жестоким наказанием.

Она закрыла глаза, словно пытаясь отогнать чувство унижения, одиночества и пустоты. Слава Богу, что ее матери не суждено было дожить до такого позора своей дочери. Все, чему пыталась когда-то научить ее мать, оказалось бесполезным. Отныне вся жизнь Тори будет вечным позором. И самым ужасным было то, что ничего уже нельзя исправить.

Тори все-таки решила вернуться домой, к отцу. Пусть позор, но там она по крайней мере будет в безопасности. Возможно, это убережет ее от дальнейших ошибок. За свою жизнь Тори сделала всего одну ошибку — и та оказалась роковой.

Воспоминания снова и снова кружились перед ее мысленным взором, словно в калейдоскопе. Лицо Диего… Полнейшее отсутствие хоть какого-нибудь намека на смущение, когда он признался, что женат… Усмешка, с которой он расстался с ней… Его слова… «Есть вещи, за которые не жалко умереть. Но это — не тот случай». Тори, как оказалось, не стоила того, чтобы за нее умереть.

Но Итан Кантрелл… Итан шел за ней, сражался за нее, даже истекая кровью от раны, которую она же ему нанесла. Он был готов умереть за нее. Он считал, что она этого стоит.

— Господи, — прошептала Тори вслух, — какая же я дура… Какая же я идиотка…

Тори просидела без сна до самого утра, не меняя позы. Костер потух. Она ненавидела Диего, ненавидела себя и готова была все отдать, чтобы вернуть прошлое. Перед рассветом у нее не осталось уже никаких мыслей — их словно поглотила непроглядная черная пустота.

Итан проснулся от солнечных лучей, слепивших ему глаза даже во сне, и сразу ощутил острую, пульсирующую боль в ноге, отзывавшуюся такой же пронзительной болью в висках. Все его мускулы болели, словно его всю ночь пытали на дыбе. Во рту пересохло так, что сейчас он был бы рад и глотку даже самой грязной воды. Но жара, к счастью, не было, глаза видели все вокруг вполне отчетливо, и даже по характеру боли чувствовалось, что рана заживает и что заражения нет.

Тори уже хлопотала у костра, и Итан с наслаждением втянул ноздрями ароматный запах кофе. Запах успокаивал его, но присутствие девушки раздражало — Итан был уверен, что она снова попытается сбежать, а в глубине души даже хотел этого, и то, что она осталась, показалось ему подозрительным. Что у нее на уме?

Итан медленно поднялся. Это причинило ему новую боль, и, если бы не присутствие Тори, он разразился бы весьма цветистыми ругательствами, однако при женщине Итан не мог себе этого позволить.

— Доброе утро! — Девушка улыбалась ему приветливо, словно лучшему другу. — Сегодня тебе, кажется, немного получше.

Итан хотел было улыбнуться ей в ответ, но не смог, так как все его внимание было сконцентрировано на том, чтобы удержаться на ногах — он чувствовал себя еще очень слабым.

— Спасибо, — прохрипел Итан. От сухости во рту язык его еле ворочался. Это заставляло его еще больше злиться на Тори, хотя он и понимал, что это нелепо.

Тори налила ему кофе в кружку, и Итан молча, не поблагодарив, принял ее. Кофе был густым и крепким, как раз таким, как он любил, но он обжигал пересохшее горло, и Итан закашлялся.

— Ты, случайно, не простудился? — нахмурилась Тори. — Спать на голой земле все-таки опасно. Я должна была, конечно, что-нибудь тебе подстелить… Правда, от этого еще никто не умирал… Хотя как знать… Я знала парня, который умер от зубной боли — она обострилась настолько, что вызвала заболевание мозга. Зрелище было жуткое — он катался по земле, выл и истекал слюной, словно бешеная собака.

— Звучит обнадеживающе! — усмехнулся Итан. Он попытался сесть и тут же проклял себя, что не остался стоять: раненая нога одеревенела настолько, что почти не сгибалась.

— Вот что случается, — нравоучительно заметила Тори, — когда наплевательски относишься к собственному здоровью! Надеюсь, ты все-таки не собираешься пускаться в путь сегодня? — А может, — усмехнулся он, — нам вообще остаться здесь навсегда? Построим дом, разобьем какой-нибудь огородик…

— Хоронить тебя здесь я тоже не собираюсь, — усмехнулась Тори в ответ. — У меня нет лопаты, а без нее это было бы тяжеленько.

— Не беспокойтесь, мисс, — не остался в долгу Итан, — я отнюдь не собираюсь доставлять вам такое удовольствие.

Шутки шутками, но все же Итан понимал, что Тори права — один день как минимум переждать было надо, тем более что путь им предстоял нелегкий. Перспектива провести лишний день в компании с этой взбалмошной девицей, которая то стреляла в него, а теперь вдруг принялась за ним ухаживать, мало вдохновляла Итана, но тут уж никуда не денешься.

Взяв и себе кружку кофе, Тори примостилась на камне.

— Откуда ты? — спросила она вдруг у Итана.

Тот, не торопясь, отпил еще глоток. Теперь уже кофе не обжигал горло, и Итан мог им наслаждаться.

— Из Техаса.

— Техас большой.

Итан недоверчиво покосился на нее. Позавчера, когда он похитил Тори из сада мексиканца, она готова была выцарапать ему глаза; еще вчера у нее хватило дури, чтобы стрелять в него. А сегодня она вдруг ухаживает за ним, словно за родственником, нянчится, словно с ребенком. Итан не мог понять, чем вызвана такая перемена, не знал, как себя вести с Тори; чего еще от нее можно ожидать, и эта неизвестность бесила его.

Тори даже выглядела сегодня по-другому. Желтое платье, еще пару дней назад безумно роскошное, успело превратиться черт знает во что, но Тори, похоже, приложила все усилия, чтобы выглядеть в нем как можно более прилично. Девушка также постаралась, насколько возможно, привести в порядок прическу, хотя половина заколок и была потеряна. От бессонной ночи и пережитых волнений под глазами Тори обозначились круги, но это компенсировалось тем, что палящее солнце пустыни уже успело покрыть ее лицо ровным бронзовым загаром, на фоне которого ее веснушки выглядели весьма привлекательно. Сегодня Тори казалась доброжелательной, энергичной, уверенно-деловитой — ничего общего с той женщиной-пантерой, которая вчера стреляла в него. Сейчас она выглядела очень молодой и даже несколько хрупкой и вела себя так, словно ничего и не случилось. Итан поймал себя на мысли, что сегодняшняя Тори нравится ему гораздо больше вчерашней.

Как бы то ни было, Тори задала ему вопрос и ждала ответа.

— У моих родителей было ранчо на Бразосе, — ответил он.

Тори сделала еще один глоток.

— И чем же ты занимаешься, кроме того что возвращаешь отцам сбежавших дочерей?

Итан посмотрел на нее, прищурившись:

— А тебе зачем? Уж не досье ли ты на меня собираешь?