Но в конце концов все жильцы были выдворены из квартиры, Влас занялся благоустройством гнездышка, Антонина Ивановна переехала с кучей денег на дачу. Все, казалось, были счастливы, за исключением старой карги, но буквально через месяц в стране случилась инфляция, и Антонина Ивановна потеряла все свои деньги – осталось ровно столько, чтобы приобрести корову и навсегда поселиться на даче. По сведениям Олимпиады Ефремовны у Антонины на сегодняшний день уже три коровы, два бычка, овчарка и целый подряд строителей из ближнего зарубежья, которым она по доброте душевной, а также по женской слабости сдает полдома за умеренную плату. Ее же, розовощекую и раздобревшую, теперь можно увидеть торгующей молоком и творогом у Савеловского вокзала.

Квартира, в которой раньше жила Антонина Ивановна с соседями, претерпела крутые изменения. Из пятикомнатной она превратилась в просторную трехкомнатную – Влас снес две стены сразу как въехал. Все тут было как-то монументально и основательно, и стоило мне только появиться у него дома, как вспоминалась сказка о Машеньке и трех медведях: «Кто спал на моей кровати? Кто ел из моей тарелки?» Все вещи лежали на своих местах – тут было слишком чисто, аккуратно – такое впечатление, что в этом доме никто не живет. Одежда – в шкафах, носки – в ящиках, книги не разбросаны по всей квартире, как у меня, а стоят рядами на полках в кабинете. Когда входишь в просторный коридор, сразу видно, что это не библиотека или продолжение кухни – что предназначен он исключительно для переодевания и не несет больше никаких побочных функций – тут только шкафы, вешалка, калошница, зеркало и низенький резной табурет. Спальню тоже нельзя ни с чем перепутать – там все для сна – широченная кровать под атласным покрывалом, тумбочка со светильником, музыкальный центр (Влас любит перед сном послушать звуки моря, говорит, что это успокаивает), несколько пастельных пейзажей на стенах… В кабинете два кожаных дивана, полки с книгами, компьютер на столе и очень удобное ортопедическое кресло.

В гостиной – длинная стенка с баром, домашний кинотеатр, глубокие уютные кресла, диван, журнальный столик и по углам в деревянных кадках огромные пальмы с листьями, напоминающими огромные веера.

– И отчего у тебя всегда так чисто? Ты сам убираешься или к тебе домработница приходит? – спросила я его как-то.

– Нет у меня никакой домработницы, я просто ничего не разбрасываю, а вещи сразу кладу на место. – Это его, наверное, Олимпиада в детстве вышколила, ну ничего, я быстро тут «порядок» наведу.

Сегодня обычная опрятность квартиры была несколько нарушена: в гостиной накрыт стол – всевозможные вина, фрукты, икра… А в центре огромный букет красных роз – видимо, Влас этим букетом лишний раз хотел напомнить мне о своей любви.

Он торжественно взял меня за руку и повел в спальню – постель была разобрана; белые шелковые простыни, пол, тумбочка – все было усыпано кровавыми лепестками роз.

– Здорово! – воскликнула я, а сама подумала: «Из рекламы слизал».

– Ну что, сначала перекусим? – спросил он.

– Да, да, – согласилась я и метнулась в гостиную. Я ведь два дня голодала – после того как мамаша опустошила мой холодильник, мне все было недосуг зайти в магазин и купить поесть.

Влас налил вина и несколько высокопарно произнес:

– Выпьем за нашу любовь, Машенька… – Он, видимо, хотел еще что-то сказать, но я не могла смотреть на всю эту вкуснятину.

– Да, да, за нашу любовь, – поддакнула я, опустошила бокал и набросилась на еду.

В мой желудок летело все, что видели глаза, без разбора – котлеты по-киевски, оливье, икра, окорок, сырокопченая колбаса, внушительный кусок торта «Наполеон», осетрина. Я налетела на еду подобно стае среднерусской саранчи, которая, передвигаясь со скоростью тридцать километров в сутки, умудряется при этом уничтожить всю зеленую растительность, вплоть до стеблей, колосьев, плодов и даже коры! Я не ела, а скорее поглощала то, что было на столе, не видя ничего вокруг и не воспринимая вкуса того, что ем. Наконец, когда дело дошло до фруктов и я с жадностью схватила виноградную кисть, вдруг почувствовала на себе взгляд Власа – он смотрел на меня с удивлением, даже нет, пожалуй, не с удивлением, в глазах его застыл ужас. Я положила гроздь обратно в вазочку и скрестила руки на коленях.

– Ешь, ешь, наедайся, – проговорил он.

– Спасибо, все было очень вкусно, – ответила я и почувствовала себя не в своей тарелке.

– Ты что, голодала без меня? – заботливо спросил он.

– С чего это ты взял? Ничего я не голодала!

– Маша, – начал было он, но замолчал.

– Что?

– Я совсем по-другому представлял нашу встречу. Я так к ней готовился, так ждал ее.

– Я тоже, – ответила я, как вдруг в животе у меня заурчало, и я ощутила неимоверную тяжесть в желудке.

– Нет. Вернее, я вовсе не то хотел сказать, – Влас совсем растерялся. – Мне кажется, пока меня не было, у тебя что-то произошло. До поездки все было иначе, ты была какой-то другой, понимаешь… Я был уверен, что ты любишь меня, а теперь я этого не чувствую. Ты сейчас со мной сидишь, разговариваешь, но на самом деле мысленно ты совсем в другом месте. Не знаю, поняла ты хоть что-нибудь из того, что я сказал, или нет… – печально заключил он, и я ощутила на себе свойственный только ему, Власу, взгляд, который испытывала два раза в жизни. В этом взгляде было и восхищение, и любовь, но самое главное – боль, печаль и разочарование, будто он сомневался в моем к нему чувстве, не верил в него. И самым страшным было то, что в глубине души я знала, что он прав – в его отсутствие случилось нечто такое, что заставило меня задуматься всерьез: правда ли я люблю человека, за которого собираюсь замуж? Действительно это только мое решение или я иду на поводу у мамы, подруг? В самом ли деле Кронский мне безразличен или это не так? Нельзя не согласиться с Власом – в его отсутствие произошло то, что независимо от меня изменило мое отношение к нему. Встреча с Кронским в Любочкином кабинете оказала на меня разрушающее действие. Теперь, сидя с переполненным животом, я отчетливо это поняла, но надеялась в скором времени справиться со своими чувствами. Я посмотрела на Власа и тут же поняла, что мне не нужно делать никаких усилий над собой, не нужно справляться ни с какими чувствами. Я любила этого человека – мне нравятся его припухлые глаза, тяжеловатый, упрямый и настойчивый подбородок, атлетическое телосложение. В это мгновение он казался мне намного интереснее Кронского, как внешне, так и внутренне. А самое главное, в чем я не сомневалась, так это то, что он искренне любил меня и никто кроме меня ему не был нужен.

– Ты говоришь глупости. Никого я так не любила, как тебя, – сказала я, и это было чистой правдой, потому что и Кронского, и всех своих троих предыдущих мужей я любила по-разному, совершенно иной любовью.

– Правда? – спросил он. В голосе звучали радость, надежда, даже наивность. Его сомнения были моментально развеяны, он подхватил меня на руки и отнес в спальню.

– Постой, постой! – воскликнула я. – Мне нужно в душ! Немедленно!