Мы не закончили этот разговор, отнюдь нет, но пока я не возьму свой член под контроль, мне больше нечего было сказать. — Да. То же самое.

Я кивнул Лейну, бросил взгляд на Брайс, затем повернулся и вышел из Tribune.

Черт побери. Она не собиралась отступать, как бы часто я ей ни угрожал. Если уж на, то пошло, мой визит только подстегнул ее.

Это означало, что мне придется проявить креативность.

ГЛАВА 6

БРАЙС

— САМОДОВОЛЬНЫЙ УБЛЮДОК, — пробормотала я, перетасовывая бумаги на столе в поисках блокнота. — Как он посмел прийти сюда и угрожать мне? Как он посмел…где он?

Блокнота, который я искала, нигде не было. Ни в моей машине. Ни дома в корзине с разложенным бельем. Ни на столе, на котором теперь царил полный беспорядок.

Я держала разные блокноты для каждой из своих историй — место, где я могла делать пометки, чтобы ничего не забыть. Розовый был для объявлений о рождении. Черный — для некрологов. Красный — для родео и праздников Четвертого Июля. А желтый — для объявлений об убийстве Амины Дейли.

Последний раз я видела его вчера утром. Я помню, как записала на руле в машине, что второе имя Амины — Луиза. Ее дочь жила в Денвере. Я записала все это, чтобы не забыть, а потом положила блокнот в сумочку вместе с остальными.

Проследив за своими действиями, я пришла прямо в газету. Я высыпала все из сумочки на свой стол, чтобы упорядочить их, пока я работала над различными незавершенными историями. Я как раз завершала статью для Воскресной Газеты. Это было несложно — расписание празднования Дня Независимости в Клифтон Фордж Гараж на выходные. Все мои блокноты лежали рядом с клавиатурой, красный был открыт, пока я печатала, когда…

Я вскочила со стула. — Вот засранец!

Дэш должно быть забрал его. Эта штука не могла просто исчезнуть, и я искала ее повсюду. Но откуда он знал, что это тот самый? Черт. Должно быть, он видел ее в мотеле, когда я разговаривала с Коди.

К счастью, в блокноте не было ничего, что я не могла бы вспомнить. Обычно достаточно было просто записать свои заметки, чтобы запомнить их. И большая часть информации на этих страницах уже была напечатана.

И все же. Я была зла. — Охх. Не могу поверить, что он это сделал.

— Кто сделал что? — Сью оглянулась через плечо на мою вспышку.

Я надулась и села. — Придурок вор украл мой блокнот прямо у меня из-под носа.

И все потому, что я была так рассеянна. Отвлеклась на опасность, которая окружала его, и манящую возможность раскрыть все его секреты.

— Мне жаль, дорогая.

— Сама виновата, — пробормотала я, кивнув ей, чтобы она вернулась к своей работе.

Это определенно была моя вина.

Дэш наклонился ближе, и его запах…Боже, он пах хорошо. Пряный аромат его одеколона, смешанный с летним бризом, был пьянящим сочетанием. Под чарами этого запаха и его непоколебимого лесного взгляда я на долю секунды испугалась, что он меня поцелует. И что я поцелую его в ответ.

Потом я боялась, что он не поцелует.

Он, наверное, стащил мой блокнот, пока я пялилась на его рот.

Черт бы его побрал. Я потеряла бдительность, и он незамедлительно воспользоваться этим. Должно быть, Дэш почувствовал давление, раз прибег к мелкой краже.

Мы оба знали, что я выигрываю. В данный момент у меня было больше тузов, чем у него королей, но игра вот-вот должна была переломиться.

Завтра Дрейвен должен был предстать перед судом, и если судья не решит, что шестидесятилетнему мужчине грозит тюрьма, то завтра он выйдет под залог. Как только Дрейвен окажется на свободе, у Дэша появится внутренний источник.

Чтобы не потерять преимущество, мне нужно было приложить больше усилий и копнуть глубже. Мне нужна была еще одна сенсация, нужно было найти еще одного человека вроде Коди Пруитта, который проболтался бы, потому что у него была личная неприязнь к семье Слейтер.

Но кто?

Дверь из приемной открылась, и Уилли вошел внутрь, направляясь прямо к своему столу через проход от Сью. Он надвинул солнцезащитные очки на редеющие светлые волосы, обнажив темные круги под глазами. Был почти полдень, но в своей помятой одежде он выглядел так, словно только что встал с постели.

— Привет, Уилли.

Он поднял руку, когда садился, глубоко откинувшись в кресле. — Доброе утро. Привет, Сью.

— Привет, Уилли. Тяжелая ночь?

— Наверное, выпил слишком много пива.

В этот момент дверь снова распахнулась, и Джордж бросился внутрь, его руки были перегружены разбросанными бумагами, а портфель, зажатый под локтем, вот-вот мог выскользнуть. Он добрался до своего стола как раз вовремя, чтобы свалить все сверху, когда портфель рухнул на пол.

— Привет, ребята.

— Привет, Джордж.

Все остальные обменивались приветствиями, а я сидела и наблюдала, я была новичком в команде. На этот раз комната была полна. Здесь были все, кроме папы, потому что по требованию мамы, чтобы его двадцатидневная рабочая полоса подошла к концу, он брал выходной.

— Не думаю, что мы все были в одной комнате с прошлого собрания персонала, — пошутила я.

Уилли сидел прямо, его плечи были напряжены. — Лейн сказал, что мне не обязательно работать по расписанию.

— Я не против. Я просто сделала замечание. Работайте, когда хотите.

— О. Хорошо. — Он снова опустился на пол. — Спасибо. Я не очень люблю утро.

— Над чем ты работаешь? — спросила я.

Он порылся в сумке, которую принес с собой, и достал блокнот. — Я еще не напечатал, но ты можешь прочитать.

— Да, пожалуйста. С удовольствием. Я встала и подошла к его столу, взяв блокнот из его рук.

Мне не потребовалось много времени, чтобы прочитать статью, даже написанную корявым почерком Уилли. Слова затягивали меня, и к концу на моем лице появилась улыбка.

— Эта серия будет невероятной, — сказала я ему, возвращая блокнот. — Отличная работа.

На его щеках проступил румянец. — Спасибо, Брайс.

Уилли делал пятинедельный материал о жизни железнодорожных перевозчиков. Прошлой весной он провел большую часть месяца, знакомясь с несколькими людьми, которые проезжали через Клифтон Фордж по железнодорожной ветке Берлингтон Северная Санта Фе, проходящей вдоль окраины города.

Колонка этой недели была посвящена женщине, которая в течение семи лет путешествовала автостопом по железной дороге. Слова Уилли в ярких деталях описывали ее кочевую жизнь. Тяжелая, потому что не было таких роскошеств, как ежедневный душ. Жестокая, когда трудно было достать еду. Тоскливая из-за своей абсолютной