Но это можно было понять. Шла борьба за власть, и, как во всякой борьбе, слабый уступал место сильному, r том числе и на троне. Но зачем русский дворянин Саратовской губернии стрелял в своего русского царя, Александр II понять не мог. Наследующий день, принимая поздравления от сенаторов по поводу несостоявшегося покушения, царь в сердцах скажет: «Благодарю вас, господа, благодарю за верноподданнические чувства. Они радуют меня. Я всегда был в них уверен. Жалею только, что нам довелось выражать их по такому грустному событию. Личность преступника еще не разъяснена, но очевидно, что он тот, за кого себя выдает. Всего прискорбнее, что он русский».

Дмитрий Каракозов, совершивший первое покушение на Александра II

Схваченный террорист был судим и вскоре повешен. Разгромила полиция и кружок вольнодумцев, к которому Каракозов принадлежал. Однако, похоже, верховная русская власть не понимала, кто и, главное, зачем объявил ей войну. А потому победить в этой борьбе не могла…

Второе покушение произошло 25 мая 1867 г. в Париже, во время визита императора во Францию. Наполеон III и Александр II возвращались в коляске после смотра войск, когда прозвучали выстрелы. Террорист вновь промахнулся. Им оказался польский эмигрант Болеслав Березовский (снова «историческая» фамилия). Он стрелял именно в русского царя, мстя за недавнее подавление польского восстания. Это было уже понятно и рационально. Однако власти надо было не анализировать национальность убийц, а делать совсем другое. Терроризм уже стучался своей кровавой рукой в двери русских городов…

Интересно, что и упомянутый уже нами «бахметевский» фонд Герцена чуть было не сыграл в русском терроризме своей роли. Фунты, заботливо сохраненные отцом «Колокола», в итоге получил Сергей Нечаев. Это был яркий образец нового поколения русских революционеров. Безжалостный и целеустремленный, он был одним из любимых персон Ленина в народовольческом движении за горячее желание уничтожить одним махом всю царскую семью. Однако путь Нечаева к деньгам был долог и тернист. В 1869 г. он организовал в Москве тайное общество с многообещающим названием «Народная расправа». Когда один из членов организации, студент Иванов, отказался подчиниться, было решено его убить. Бедного парня заманили в парк под предлогом поисков якобы спрятанного типографского шрифта и в укромном месте стали душить. После недолгой ожесточенной борьбы Нечаев прострелил несчастному голову. Сделано все было гак дилетантски, что на этой «мокрухе» тайное общество и погорело. Восемьдесят пять «нечаевцев» предстали перед судом, а сам вдохновитель убийства бежал за границу. Как Нечаев убедил приятеля Герцена, Огарева, отдать «бахметевские» деньги именно ему, история умалчивает. Ведь желая скомпрометировать революционеров, русское правительство санкционировало подробнейшее освещение процесса «нечаевцев» в прессе. Отдавая фунты Нечаеву, Огарев не мог не знать, что он дает их банальному убийце. Но — дал! Возможно, истинные спонсоры революционного движения «попросили» помочь столь энергичной персоне.

Получив деньги, Нечаев начал в Лондоне издавать журнал «Община», но потом уехал в Швейцарию. Если из Великобритании по понятным причинам никогда и никого русским властям не выдавали, то Швейцария старалась быть государством правовым и нейтральным. Политэмигрантов оттуда тоже не выдавали, но когда же уверенный в своей безопасности Нечаев там появился, его арестовали и выдали России. Только не как политического, а как уголовного преступника! Страшно подумать, каких дел натворил бы этот ленинский любимец, если бы он не умер в камере Петропавловской крепости в 1883 г.

Гидра терроризма, возглавляемая убийцами без чести и совести, росла прямо на глазах. Властям надо было многое менять и, прежде всего, свое собственное отношение к происходящим покушениям. Надо было усиливать охрану, создавать более мощную тайную полицию и выслеживать безумцев, поднимающих руку на царя. Почему? Зачем они это делают? Ответа не было. Надо было искать причины их появления и пресекать, жестко и решительно пресекать. У русской власти существовали только две возможности: либо пойти на уступки, либо принять вызов и начать борьбу на уничтожение. Но ведь даже уступить было невозможно. Просто потому, что ничего вразумительного революционеры не требовали! Задержанные смутьяны произносили смесь красивых слов с возвышенным бредом, к государственной жизни не имевших никакого отношения! Однако и безжалостного уничтожения не произошло. Вместо борьбы или уступок был выбран еще более плохой вариант — не делать ничего! Кого-то ловили, кого-то отправляли на каторгу, но это все была простая реакция на действия революционеров.

И разразилась буря. 24 января 1878 г. в приемную петербургского градоначальника Трепова вошла молоденькая посетительница. Суть происшествия прекрасно передает прокламация революционной организации «Народная воля», почти сразу же появившаяся на улицах русской столицы: «При подаче прошений молодая девушка, бывшая в числе просительниц, почти в упор выстрелила из шестиствольного (шестизарядного) револьвера в градоначальника и нанесла ему тяжелую рану в бок. Совершившая покушение, не стараясь скрыться, после выстрела отошла в сторону в ожидании своей участи».

Вера Засулич своим покушением на губернатора Трепова дала старт масштабной террористической кампании внутри России

Террористку Веру Засулич предали суду. Генерал Трепов за отказ снять перед ним шапку приказал высечь кнутом арестованного революционера Боголюбова. Этот поступок и стал мотивом покушения. «Я решилась хоть ценою собственной гибели доказать, что нельзя быть уверенным в безнаказанности, так ругаясь над человеческой личностью…», — взволнованно говорила Засулич на суде.

Возможно, градоначальник и превысил свои полномочия, но разве это оправдывает попытку убийства! Чтобы оценить странность поведения властей, дальнейшие события надо спроецировать на сегодняшний день. Представьте себе: некая молодая дама в современной Москве вошла в приемную московского мэра и (не дай бог!) его тяжело ранила. А в объяснение своего поступка сказала, что он приказал выпороть молдавских рабочих, нелегально работающих на московских стройках. Готов биться об заклад, что подобная дама в любой современной стране получила бы срок на полную катушку! Кроме того, в наши дни не видать бы этой дамочке суда присяжных. Ее как террористку (а именно так называются покушающиеся на государственного чиновника такого ранга) судили бы специальным судом. Но в царской России, в «тюрьме народов», против которой боролись Вера Засулич и ей подобные, ее судили присяжные!

И они ее оправдали! Почитатели выносят Засулич из зала суда на руках. В глазах всей «прогрессивной» общественности царская власть продемонстрировала свою слабость. Попытка убийства губернатора отныне является меньшим преступлением, чем наказание каторжника кнутом. Невероятность и невозможность такого приговора повергает в шок обычных, нормальных граждан Российской империи.