Вивьен рванулась. Он был между ней и столом. Она выбежала через открытую дверь. В суматохе она бежала по холлу, слыша за спиной призывы о помощи. За углом оказалась лестница, и, подхватив юбки, Вивьен помчалась, перепрыгивая через ступеньки, и едва не упала, когда словно из-под земли перед ней выросла знакомая фигура.

Вивьен бежала, что было сил.

– Уходите? – спросил он, схватив ее, как охотник добычу. – Я еще не готов попрощаться с вами.

– Идите к черту! – прорычала Вивьен.

Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой пирата:

– Надеюсь, вы не тронули Баннета. На данный момент это мой единственный слуга, и мне было бы неприятно узнать, что он недееспособен.

– Пришлось с ним поссориться.

Она смотрела на дверь. Смотрела долго и пристально, пока он не обнаружил это и не повернулся влево. Он чуть отвлекся, и Вивьен рванулась в противоположном направлении. Он чертыхнулся, но потерял равновесие и упал на колено. Последовавшее за этим проклятие покоробило даже Вивьен. Он схватил ее за подол платья. Вспомнив про его сломанное ребро и изловчившись, она замахнулась ногой. Дэвид схватил ее за лодыжку и повалил на пол.

Она почувствовала, как он пытается удерживать ее руки и ноги, а потом так навалился на нее, что она едва не потеряла сознание.

– Да вы просто грубиянка, – сказал он разочарованно. – Придется принять более строгие меры.

Он потащил ее вверх по лестнице и буквально швырнул на кровать.

– Спасибо, Баннет, – поблагодарил он слугу, который все еще стоял у двери с подносом в руках. – Я сам позабочусь о миссис Грей.

Тот кивнул, пробурчал что-то и вышел.

– Провалиться мне на месте. Вы просто дьявол. Вы…

– Возможно, – сказал он. И, прислонившись плечом к двери, стал внимательно разглядывать Вивьен.

Вивьен удалось сесть на краешек кровати, опираясь на нее обеими руками. Каждый вдох причиняя боль.

– Ну, теперь вы полностью в моей власти, мадам.

Она бросила на него взгляд, полный ненависти, но ничего не сказала.

Он взял стул, прошел с ним через всю комнату, поставил прямо перед ней и сел на него.

– Умная девочка, – сказал наконец он. – Надеюсь, вы понимаете, что победа будет за мной? Все логично. Окажись вы в руках правосудия, виселицы вам не избежать.

Вивьен буквально кипела от ярости.

– Все, что вы предпринимаете, лишь добавляет вам мучений, – сказал он с симпатией в голосе. – Пока вы не скажете, где мое кольцо, у меня не будет выбора и вам придется терпеть мое присутствие. С этого самого момента вы не увидите никого, кроме меня, ни с кем другим не будете разговаривать. Мне нужно кольцо. Скажите, где оно, и я отпущу вас.

Он помолчал, глядя на нее в ожидании ответа. Но Вивьен не проронила ни слова.

– Баннет принес вам завтрак. Можете поесть. – Он остановился у маленького столика, разглядывая тарелки. – Не волнуйтесь, не отравлено, – добавил он, насмешливо посмотрев на нее. – И пока вы не вернули того, что мне принадлежит, не могли бы вы укоротить свои ноги?

Вивьен проголодалась. А от тарелок на подносе так пахло, что слюнки потекли.

– Я вернусь за подносом. Предлагаю вам подумать о том, что повлечет за собой отказ от моего предложения.

Она сделала рукой неприличный жест. Он вышел со смехом из комнаты. Она слышала, после того как он повернул ключ и запер ее, как он смеялся еще некоторое время. Она ненавидела его.

Вивьен соскользнула с кровати и пробралась к столу. Там была чашка с супом, несколько булочек и небольшой стакан с вином. Во рту пересохло, а в животе урчало. Она была так голодна, что съела бы все, даже если бы предполагала, что еда отравлена. Вивьен схватила ложку и до последней крошки уничтожила все, что было на подносе. Настоящая еда, а не какие-то там жалкие кусочки кролика. Она провела пальцем по дну тарелки и сунула его в рот, слизывая остатки супа. Говоря по правде, это сделало ее заключение более приятным. Она в жизни не ела ничего подобного. Еда смягчила ее страдания. Взгляд упал на тарелку из-под хлеба. Фарфор. А еще стакан из-под вина. Можно все это разбить и использовать вместо ножа.

Положение было безвыходным. Она, кажется, застряла здесь. Возможности послать отсюда записку Саймону и остальным не было. Своему тюремщику она не смела сказать, куда посылать записку. Она ему не доверяла. Ои всех их отправит на виселицу.

По крайней мере, он не морит ее голодом. Она еще раз облизала ложку и положила на поднос. Пожалуй, она подождет, пока появится возможность бежать.

Вскоре он пришел за подносом. Вивьен чувствовала на себе его взгляд, хотя демонстративно сидела к нему спиной, разглядывая стену.

Дэвид чуть не рассмеялся от одного ее вида; маленький носик вздернут, руки сложены на груди, спина прямая. Благородное негодование, да и только. И у кого? У нее, которая только что метнула в него нож, пинала под ребра и ругала на чем свет стоит.

– Я восхищен вашим мужеством, мадам. Проку от этого вам никакого, но все равно очень, очень благородно. Я только что разговаривал с судейскими, – продолжал он, с удовлетворением заметив, что она насторожилась.

Ничего такого он, конечно, не делал. Но пусть подумает.

– Человек, с которым я говорил, предложил свою помошь, чтобы получить от вас признание, но он большой плут. Жестоко позволять такому человеку убеждать вас. Я сам могу это сделать.

Через плечо она выразительно на него посмотрела. Дэвид улыбнулся:

– С дамами мне это всегда удавалось.

Он заметил, что она стала нервничать, и обрадовался.

– Но как убедить вас наилучшим образом? – продолжал он, поглаживая пальцем подбородок. – Вижу, с вами будет нелегко. Могут потребоваться особые меры.

Ни слова, ни жеста с ее стороны. Лишь грудь опускалась и поднималась. Дэвиду казалось, что если она повернется, он увидит, как из ее ноздрей валит дым. Ага, миссис Грей злится. Что ж, это обнадеживает.

– Нужно будет подумать об этом, – произнес он, понизив голос. – До вечера, дорогая.

Он забрал поднос и вышел.

Через два дня Вивьен поняла, что побег невозможен. Слуга казался неподкупным. Дверь он больше не открывал. Она придумала вполне правдоподобную душещипательную историю, которая должна была его растрогать, но он принес чистое постельное белье и больше не появлялся. Комната, как она и думала с самого начала, была надежной камерой для нее. Единственный человек, которого она видела, был этот ненавистный ей господин, который ее здесь запер. Он приходил, чтобы принести завтрак и обед. И хотя ей совсем не хотелось разговаривать с ним, особенно о кольце, ей становилось не по себе от того, что нечего было делать и не с кем поговорить.