— Тургенев, ядрен-батон!.. Ты опять штоль в Париже?! Я сколько раз должен повторять?!

Рядовой виновато закивал головой, повязанной коричнево-зеленой банданой, и стал отыскивать только что примятую темной кроссовкой товарища траву.

— Иди точно след в след, — понизив воинственный тон до нравоучительного, повторил старший по возрасту и званию. — Здесь незнамо сколько «чертей» до нас побывало, и неведомо каких растяжек и прочих хреновин понаставлено. Уразумел?

— Угу, — Иван утвердительно боднул воздух и зарекся больше не забывать советов тертого бойца.

— Смотри мне. Еще раз оступишься — в Питере не вылезешь из кухонных нарядов…

Посмотрев на широкую спину сорокапятилетнего прапорщика, молодой человек расплылся в улыбке — напускная строгость добрейшего по натуре мужика давно была известна всем. Он частенько грозил салагам грязной столовской работой, однако же, доподлинно знал о том благе, что сулила сия суточная вахта. Разумеется, желторотые воины чертовски уставали в чехарде тамошних различных обязанностей: завоз со склада и чистка овощей; вечерняя и послеобеденная уборка обширных помещений; бесконечное мытье посуды… Но где, как ни в столовой пацаны, в одночасье лишенные родительской опеки, могли вдоволь набить желудки? И хотя кормили в «Шторме» отнюдь не по общеармейским нормам, сердобольные пожилые поварихи завсегда устраивали юным кухонным работягам стол, изобилующий разнообразными и отменными яствами…

Припомнив аппетитный аромат мясных блюд, навечно поселившийся в здании их питерского общепита, Бояринов сменил мечтательную улыбку гримасой неимоверного страдания, шмыгнул носом и вдруг заметил недопустимо большую дистанцию меж собой и снайпером. Разглядывать пожухлую листву со свежей сочной травой теперь стало некогда — его напарник увеличил темп и, следовало быстрее восстановить жестко установленное расстояние в пять шагов. Посему сознательно нарушив правило спецназовской разведки — ходить друг за другом «след в след», Тургенев, не дожидаясь, когда прапорщик обнаружит очередную оплошность, ускорил движение, лишь изредка бросая взгляд под ноги. Фигура Сереги мелькала в низкорослых зарослях то правее, то левее и связист, увы, за ним не поспевал, пока в одном удобном местечке не представилась возможность срезать путь.

Он нашел взглядом отчетливый отпечаток кроссовки Шипилло средь самых дебрей кустарника, рядом же — в трех-четырех метрах манило свободное от растительности пространство — залитый лучами солнца и словно сошедший с холста художника чудо-лужок. Пригнувшись, Иван рысцой бросился вперед и не расслышал легкого щелчка у левой стопы…

С минуту Торбин наблюдал впереди неладное в поведении молодого связиста. Он нестерпимо желал подать разведчикам знак об остановке, но никто из них не оборачивался, а звуковые сигналы утром они сговорились не применять — слишком уж углубилась команда во вражеские тылы — всяческий свист мог насторожить случайный чеченский дозор. Только-то и мелькнула мысль нагнать Бояринова, да заменить его ефрейтором, как впереди — в затаившемся безмолвии раздался оглушительный взрыв…

Пригнув на секунду головы, спецназовцы бросились к черневшей средь зелени травы и дымившейся воронке.

— След в след… — в сотый раз напомнил, бежавший первым Станислав и распорядился: — Куц, быстро найди Шипа, он где-то поблизости и не должен был пострадать от осколков.

Бояринов лежал на краю обширного луга. Детские глаза устремились в безоблачное голубое небо; руки пытались что-то нащупать на рыхлой, взбелененной разрывом земле; левой ноги по колено не было…

Офицер присел рядом:

— Иван… Слышишь меня, Ваня?

Но тот, получивший тяжелую контузию, не слышал и не видел своего командира. Лишь когда Гроссмейстер стер с его бледной щеки капли крови, он вздрогнул, встретился с ним взглядом, виновато улыбнулся и прошептал:

— Автомат… Не могу найти автомат… Где-то потерял… Простите…

В этот момент на полянку выскочили прапорщик с ефрейтором. Один из осколков мины все же задел бедро Шипилло, и тот зажимал кровоточащую рану ладонью.

— Что с ним? — сходу спросил снайпер, но, узрев жуткие последствия подрыва, осекся и пробормотал: — эх… ведь твердил же ему, ядрен-батон!..

Капитан тем временем сорвал намотанный на приклад «Вала» резиновый жгут и перетянул им остаток ноги подчиненного. Куц смачивал тампоны спиртом и протирал изуродованную конечность. Прапорщик извлек из упаковки шприц-ампулу с пармидолом — сильным обезболивающим средством и сделал пострадавшему инъекцию.

— Быстренько собрали вещички, взяли его и опрометью в ближайшую лощину, — указал рукой Стас на видневшуюся вдали балочку меж двух пологих лесных пригорков и добавил: — если «чехи» услышали взрыв — редколесье скоро прочешут вдоль и поперек.

Они отыскали все: автомат Тургенева, разбросанную амуницию, клочки камуфляжки… И даже нашли в кустах оторванную ногу с остатками того, что ранее именовалось кроссовкой. Затем залили водой лужи крови и пустились прочь от опасного места.

Шип несся первым. То, рыская глазами из стороны в сторону, то, всматриваясь под ноги, он слегка прихрамывал, но о повреждении, похоже, не вспоминал. Торбин тащил тяжело раненного спецназовца на себе. Ефрейтор нес снаряжение: свое, командира и Бояринова. До тенистой кромки сплошного ряда деревьев, где заканчивались просеки, луга, поляны и начинался рельефный овражек, оставалось метров восемьсот. Где-то там их ожидали Воронцов с Серовым.

Надеясь уйти по неприметной расщелине как можно дальше от засвеченного маршрута движения спецгруппы, Гросс на ходу прикидывал оставшиеся шансы на успешное завершение задания и, не помышляя об отдыхе, периодически твердил стонавшему Тургеневу:

— Немного потерпи Ваня!.. Потерпи браток…

Для устранения Шахабова требовалось не менее пяти-шести человек, в крайнем случае — четверо. Команду из восьми спецназовцев формировали с приличным запасом, однако ж, сейчас — приблизительно на середине пути до лагеря эмира, функционально пригодных к выполнению порученной акции осталось почти в обрез — пятеро. Посему мысли в голове Станислава витали отнюдь не веселые, все более склонявшие его к эдакой фатальной решимости — либо до «Медвежьего логова» дойдет нужное число бойцов, либо погибнуть здесь суждено всем.

Они успешно добрались до начала балочки, где их встретили встревоженные прогремевшим взрывом Воронцов с Серовым. Объяснять суть произошедшего было некогда, да те и сами догадались о трагедии, завидев окровавленную ношу капитана. Сменив его и бережно приняв бледного солдата, Сашка с Андрюхой почти бегом устремились вслед за Шипилло — нужно было срочно уходить из открытого всем взорам района.

— Не в ногу! Аккуратнее несите — не в ногу!.. — тяжело дыша им в спину, подсказывал Гроссмейстер.

Потеряв счет времени, они петляли по узкой кишке оврага, повторяя замысловатые формы ее изгибов. В другой раз — при нормальном раскладе Стас трижды бы проинструктировал идущих впереди разведчиков об осторожности передвижения по дну ложбины. Встреча с «приматами» и неминуемый обстрел с любого из двух склонов означали бы гибель отряда, но теперешняя критическая ситуация перечеркивала все установленные и проверенные войной правила.