Пьяцца делла Репубблика тоже далеко не красавица. Два полукруглых унылых и роскошных дворца-магазина, творение Гаэтано Коха, главного архитектора объединённой Италии, делают площадь иллюстрацией к Das Passagen-Werk Вальтера Беньямина, его незаконченному «Исследованию о пассажах», в котором он раскрошил эстетику belle époque как дешёвую фаянсовую стютюэтку. Спасают площадь только замыкающие её руины Термы ди Диоклециано, Термы Диоклетиана, придавая ей некоторый смысл. Задуманная как центр, Пьяцца делл'Эседра строилась на самой окраине Рима, но в результате бурного строительства, переименованная в Пьяцца делла Репубблика, она оказалась в самом его центре. Находясь рядом с главным римским вокзалом Рома Термини (игра слов, вокзал назван так из-за стоящих рядом терм, то есть «Терминальный»: и конечный, и в то же время банный), площадь встречала приезжих из провинции и отпечатывалась в их памяти как главная площадь Рима, а начинающаяся от неё Виа Национале – как главная улица. После того как вместо старого вокзала историзма был отгрохан новый, огроменный, начатый при Муссолини и законченный в 1950-м Стационе Термини, около него образовался ещё один центр, Пьяцца деи Чинквеченто, Площадь Шестнадцати, названная так, к сожалению, не в честь XVI века, по-итальянски чинквеченто именуемого, а в честь шестнадцати солдат, павших при захвате итальянцами Эритреи в 1887 году. Солдат жалко, но эритрейская кампания – гнусное и глупое дело итальянского империализма, изо всех сил пыжащегося стать великой державой и, как Англия с Францией, понахватать колоний. Бедная Эфиопия до сих пор расхлёбывает дрянь, Италией заваренную. Теперь Пьяцца деи Чинквеченто встречает приезжих раньше Пьяцца делла Репубблика, так что тоже может претендовать на роль центра. Но уж больно она страшна; площадь, названная в честь такого неблагого дела, как колониальная война, названию соответствует и видом. Пьяцца деи Чинквеченто столь же огромна, сколь и нелепа, так что даже живописнейшие Термы Диоклетиана, со стороны Виале Энрико де Никола (первый президент объединённой Италии) закрытые деревьями, не особо спасают. Здания громоздки и безобразны настолько, что вокзал, прозванный «Динозавр» за свой вид, оказался самым симпатичным на площади.

У Витториано больше шансов по внешним данным. Он урод в стиле «красота страшна – вам скажут». Джузеппе Саккони, его творец, заодно осуществил и проект расширения площади перед лестницей своего монумента, снеся множество прекрасных зданий. Находившийся там дом, где жил Микеланджело последние годы, был гордостью римлян, но чтобы расчистить место для славы объединённой Италии, его перенесли на Джаниколо. Здание, основанное ещё в Средневековье, не домик кума Тыквы из «Чипполино», его невозможно запросто таскать туда-сюда, так что то, что теперь называется Домом Микеланджело, – полная фальшивка, которой сами римляне несколько стесняются. В результате Саккониевой расчистки доминирующим зданием на образовавшейся широченной Пьяцца Венеция стало мощное, похожее на крепость Палаццо Венеция, долгое время бывшее венецианским посольством, ранее терявшееся среди путаницы улочек. Дворец выделяется среди римской застройки своей инакостью и своеобразием. Муссолини, всегда очень эффектно обставлявший свои выступления, именно Палаццо Венеция сделал штаб-квартирой фашистской партии. С балкона бывшего венецианского посольства Муссолини в 1936 году уведомил мир, что с этого момента Италия – империя, а в 1940-м объявил войну Франции и Великобритании. Пьяцца Венеция стала центром фашистского Рима и претендовала на то, чтобы стать главной римской площадью. В какой-то мере она этого достигла: фильм Вуди Аллена To Rome with Love, никакого отношения к фашизму не имеющий, начинается на Пьяцца ди Венеция, которая обозначена как узловая точка города.

Провозгласив Италию империей, Муссолини тут же озаботился созданием имперского центра. Для этого он выбрал, разумеется, Форо Романо, то есть форум, носящий не имя какого-либо из императоров, а называемый Римским с заглавной буквы, так как он самый древний, самый большой и самый центральный из всех форумов Вечного города и строился как при республике, так и при императорах. Он был и торговым, и политическим центром столицы, но после того, как Рим скуксился до размеров Кампо Марцио, стал окраиной и именовался Кампо Ваччино, Коровье Поле. Назван он был так, потому что здесь расположился римский скотный рынок. Коровье Поле было пустырём с торчащими из земли – археологи это называют культурным слоем, хотя чего там культурного, сам чёрт не разберёт – руинами и хаотично застроенным лачугами вокруг древних храмов, превращённых в христианские церкви. При папах здесь проводились раскопки, но планомерную расчистку Форо Романо начал Наполеон. К концу XIX века расчистка была практически завершена, культурный слой удалён, а все средневековые и ренессансные постройки за исключением нескольких церквей срыты. Образовалась огромная впадина в старом городе с археологическим музеем под открытым небом. При Муссолини были снесены ещё несколько кварталов окружающей старой застройки и проложена гигантская Виа Имперо, Улица Империи, улица-трасса, которая столь огромна, что не похожа ни на улицу, ни на проспект, ни на площадь. Это скорее высоко поднятое широченное шоссе, обставленное Муссолини копиями со статуй римских императоров. Оно начинается у Палаццо ди Венеция и упирается в Колизей. Справа от него – Форо Романо, а слева при Муссолини были раскопаны и расчищены три главных форума императорского Рима: Форо ди Траяно, Форо ди Аугусто и Форо ди Нерва (Траяна, Августа и Нервы). Если бы не Виа Имперо, то раскопанные форумы могли бы слиться с Форо Романо в единое целое, но трасса безжалостно перерезала их широченной полосой. Трасса проложена прямо по территории форумов и скрыла под собой много ценных археологических объектов. Зато благодаря Виа Имперо Муссолини было где устраивать живописнейшие парады, так как теперь можно беспрепятственно маршировать широкими рядами от Палаццо Венеция к Колизею и обратно.

* * *

После войны Виа Имперо была переименована в Виа деи Фори Империали, Улицу Императорских Форумов, – небольшая, но значимая поправка. Муссолини, уничтожив значительный кусок старого города, добивался, чтобы образовавшееся огромное пространство, вобравшее в себя и Пьяцца ди Венеция, воспринималось как ещё один центр Рима. У Виа деи Фори Империали есть все права на это: значимые памятники – Колизей, Витториано, руины форумов – и постоянное скопище народа. Самая просторная и незастроенная часть Рима, Виа деи Фори Империали стала местом проведения официальных манифестаций и митингов протеста, так что на ней всё время что-то прославляют, кого-то обвиняют или защищают. Всё же, несмотря на кишащую жизнь и постоянный поток машин, Виа деи Фори Империали кажется стоящей в стороне от города. Даже днём: забитая народом и машинами улица высоко поднята, а раскопанные по обеим её сторонам форумы кажутся провалами. Императорские форумы вообще безлюдны, туда посетителей не пускают, а Форо Романо после закрытия пуст как погост. Городская жизнь обходит муссолиниевский центр стороной, избегает его. Даже Витториано повернулся к нему спиной. Ночью же вообще всё широченное муссолиниевское пространство, доходящее до Пьяцца делла Бокка делла Верита, Площади Рта Правды, кажется вымершим.

Пустота – это также характерная черта района ЭУР, аббревиатуры от Esposizione Universale di Roma, Эспозиционе Универсале ди Рома (Всемирной Выставки Рима), аналога нашей ВДНХ. Муссолини здесь начал строить уже свой собственный Рим, который был, подобно тому как Петербург был воплощением мечты Петра и Екатерины о Четвёртом Риме, воплощением фашистской мечты об античной империи. Барочный папский город плохо поддавался новому порядку: недаром в фильмах неореализма все борцы Сопротивления именно в нём укрываются. Строительство ЭУР началось в 1937 году. Возглавил его Марчелло Пьячентини, собравший вокруг себя большую группу лучших фашистских архитекторов. Центром фашистского Рима должно было стать Палаццо делла Чивильта Итальяна, Дворец Итальянской Цивилизации, прозванный Колоссео Квадрато, Квадратный Колизей. Здание предназначалось специально для огромной выставки, долженствующей прославлять фашистскую Италию. Потом оно должно было стать постоянно действовавшим музеем. Об идее музея говорят аллегорические статуи, дворец украшающие. Всего их в общей сложности двадцать восемь, одетых и раздетых мужиков и баб. Все равны, как на подбор, они представляют достоинства итальянского народа: героизм, музыку, ремесло, политику, социальный порядок, ручной труд, труд машинный, философию, архитектуру, сельское хозяйство, театр, химию, мореплавание, коммерцию, живопись, медицину и чёрта в ступе. Вход же в Палаццо делла Чивильта Итальяна сторожат восхитительно голые ар-декошные Диоскуры, ничем не хуже квиринальских.