Прошла неделя, показавшаяся нам бесконечно длинной. Наступило воскресенье.

С утра мы не находили себе места. Перед завтраком няня надела на меня и Лизочку белые платьица с широкими воланами и тщательно причесала наши головы.

— Ну, готовы, детки? — спросила тетя, появляясь в гостиной в своем праздничном светло-синем платье и котиковой шапочке на голове.

Она осмотрела нас любящим материнским взглядом, поправила загнувшийся волан на моей юбочке, обдернула Яшин мундирчик, и мы все двинулись в прихожую, где нас ждал совсем уже готовый дядя.

Страшное чувство охватило меня, когда я перешагнула через порог цирка. Как ни мало походил он на простой и убогий балаган, где маленькая m-lle Клара скакала на кроткой Светлане и бешеном Арапчике, а все-таки во всей этой обстановке было так много знакомого для меня — прежней маленькой наездницы.

— Яша! — тронула я локтем моего друга и товарища, когда он пристально, не мигая, смотрел, как на арене прыгали и Дурачились два разрисованных клоуна: — Яша, смотри-ка, совсем Боб и Ганс!

— Да, да, Катя. Но как здесь все хорошо и богато, не то что у нас. И костюмы какие, новые и блестящие, а лошади-то, лошади!

На смену клоунам выбежал маленький, очень розовый и очень нарядный мальчик и смело полез на трапеции, висевшие на трехсаженной вышине.

Я невольно, следя за ловкими и смелыми движениями маленького акробата, вспомнила другого мальчика — нежного и хрупкого, запуганного Альфа. Милый, милый маленький Альф из цирка господина Ленча! Он тут, около меня и, наверное, вспоминает тяжелые годы трудной службы! Он жалеет этого розового, благодаря румянам, и ловкого маленького акробата, потому что сам на себе испытал всю тяжесть подобного ремесла. И я оглянулась на Яшу.

Он следил за мальчиком внимательным взглядом, и на лице его можно было прочесть волнение и страх за маленького канатного плясуна. Добрый Яша, нельзя было не любить его!

«Воздушным нумером» заканчивалось первое отделение программы.

— Пойдем в конюшню, деточки, — предложила тетя, — посмотрим лошадок.

Мы с радостью согласились.

— M-lle Клара, m-lle Клара! — послышалось мне, когда я проходила конюшнями, любуясь сытыми и красивыми цирковыми лошадками.

— Это тебя зовут, Катя? — недоумевающе спросила тетя.

Я оглянулась.

За нами спешил толстый маленький человечек в костюме жокея и неистово махал руками.

Я пристально стала вглядываться в человечка и вдруг радостно вскрикнула:

— Да ведь это Дик! Конечно, Дик.

Действительно, это был Дик, толстый Дик — конюх и жокей из цирка господина Ленча! Это был он, добрый и славный человек, единственный мой защитник перед лицом разгневанного хозяина. Сколько раз он отклонял жестокую руку Ленча, готовую ударить меня! Сколько раз он тихонько от директорской семьи передавал мне и конфетки, и яблоки, брошенные мне на арену сострадательными зрителями! Как ненавидела его за это злючка Марго!

— Дик! Милый Дик! — И я радостно бросилась к нему и повисла у него на шее.

Как удивлены были, должно быть, цирковые конюхи, видя нарядную маленькую барышню в воздушном белом платьице на руках их товарища.

— Дик! — повторяла я. — Как я рада вас видеть. — И я потащила его к дяде и тете.

Они знали Дика по моим рассказам и теперь крепко пожали его мозолистую и честную руку.

— Спасибо вам за племянницу, господин Дик, — сказал дядя растроганным голосом, — да и за племянника тоже. Узнали?

И он шутливо подтолкнул вперед Яшу. Дик смотрел на него во все глаза и не узнавал его.

— Да ведь это Альф, наш маленький Альф, — весело крикнула я и засмеялась.

— Боже мой, неужели Альф! Никогда бы не узнал! — искренне удивился толстый Дик. — Ну, здравствуй, здравствуйте, Альф, — путался он, не зная, как говорить — «вы» или «ты» этому нарядному и рослому гимназисту.

— Да, я Альф, ваш бедный маленький Альф! Не признали, дядюшка Дик? — весело говорил Яша, целуя в обе щеки добродушного старого друга.

— Мудрено признать, миленький! Вот ведь где встретились!

— Как же вы очутились здесь, в Петербурге, господин Дик? — спросила его тетя.

— Очень просто, сударыня. Когда полиция накрыла Ленча и наше дело прекратилось, я должен был искать себе новое место. На те крохи, которые я скопил за мою долгую службу в цирке, я решил ехать в Петербург и попытать там счастья. И счастье улыбнулось мне: я получил место в этом большом и богатом цирке. Служба здесь не такая трудная, как в бродячей труппе прежнего хозяина, да и платят аккуратно и справедливо. Чего же мне еще надо? Я совсем доволен своей судьбой. Очень рад, что встретил моих маленьких друзей.

И он весело улыбнулся нам с Яшей.

— А вы не знаете ничего про Ленча, господин Дик? — спросил его дядя.

— Как же, знаю, сударь! Знаю, что он просидел три месяца в тюрьме за все свои темные дела. Суд еще не очень строго наказал его, так как не раскрылось самое страшное его преступление: воровство детей…

— А теперь он снова путешествует по городам со своим балаганом? — спросил Яша.

— Ну, нет, не думаю. Ему, кажется, запретили заниматься этими делами. Вообще я ничего верного не знаю о нем. Бог с ними, много зла они сделали людям!

— Дик, голубчик, придите как-нибудь к нам в гости, — попросил Яша, — у меня есть своя отдельная маленькая комнатка, где мы можем поговорить с вами, вспомнить старое, ведь вы так любили своего маленького Альфа.

— Да-да, пожалуйста, господин Дик! Мы будем очень рады видеть вас у себя, — подтвердили дядя и тетя Яшину просьбу.

Звонок, звавший нас к началу второго отделения в зрительный зал, заставил нас дружески распроститься с нашим старым знакомым и поспешить занимать места.

Приближались рождественские праздники. Дядя и тетя поминутно уходили из дому и возвращались, нагруженные разными свертками и пакетами. Мы, дети, целые дни проводили за приготовлениями к елке. Яша клеил картонажики из цветной бумаги и картинок и мастерил большую звезду из золотой бумаги с изображением Вифлеемской ночи посередине. Я и Лизочка золотили орехи на елку и вырезали тюрички из цветной бумаги для разных сладостей. Работа так и кипела в наших руках.

Рождественская елка обещала нам столько веселья и радостей! И вот, когда в сочельник она появилась в нашей прихожей — зеленая, мохнатая и пушистая, с особенным запахом хвои и леса, — мы пришли в неописанный восторг. Мужик, принесший елку, старательно расправил ее пушистые ветви стряхнул снег и сказал, любуясь елочкой: