– Заигрался ты, боярин! Ох и заигрался, зачудил, задурманил себе голову!

– Ничего подобного, я не… это из-за Эда, потому что… Короче, в чём проблема?! Извинился, оплатил битую посуду, добавил пару золотых хозяину, все довольны.

– А твоя дочь, юница Хельга, знает, где ты?

– Нет, – призадумался я, потирая лоб, шишка, наверное, здоровущая будет. – Она была в школе, а Эд всегда может подкорректировать время нашего возвращения, он же бог.

– Он тебе не помощник.

– Почему?

– Потому что сидит в соседней камере, – вздохнул мой шеф. – Ты же не всерьёз поверил, что я бегаю за каждым граничаром, вызволяя из тюрьмы очередного пьяницу или дебошира. Я всего лишь тебе снюсь…

Кажется, меня подбросило на месте от собственного крика! Да, Капитан не обманул, это действительно был полуобморочный сон, потому что я и близко не помнил, кто и когда затащил меня в холодный подвал, бросил на прелую солому в вонючем каменном мешке с единственным оконцем под потолком, в которое не пролезла бы и кошка.

Но хуже всего, что мои руки и ноги были скованы железом. Ненавижу это долбаное Средневековье, требую адвоката и чашечку кофе!

– Эй, есть тут кто-нибудь?

Если я ожидал, что в ответ дружно раскроет рот хор Пятницкого, то очень зря. Мне ответило лишь эхо. И то вяло, как будто нехотя. Что, если подумать, тоже не так уж совсем плохо.

– Раз есть эхо, то вокруг полно свободных помещений, а пустующая тюрьма свидетельствует о милостивом и человеколюбивом характере нашего молодого короля. Он нас простит и выпустит, правда?

Мне никто не ответил, даже мыши. И не потому, что их здесь не было, просто они ни на грош не верили моим наивным словам, а может, даже втихую потешались надо мной, держась за животики у себя в соломе.

– Ставр… – слабо донеслось из-за каменной стенки.

– Кто это там? – прекрасно зная ответ, зачем-то спросил я. – Эд, Эд, что за дела? Неужели и тебя повязали, как котёнка.

– Неправда, я бился, словно яростный берсерк после двух горстей мухоморов! Задница Одинова, да я превратил этот кабак в труху и развалины, я сплясал на их костях, и, только после того, как они вызвали трёх хитрецов-магов, которые посоветовали лить мне под ноги тюлений жир, им удалось повязать меня павшего! Но представляешь, какие они теперь все жирные и противные, фэ-э…

Суду всё ясно. Мы оба в плену, мы не вернёмся вовремя, Хельга впадёт в панику, но даже если она сама пойдёт искать нас в замке Кость, то всё равно не найдёт. Ибо мы в дне пути от замка, на Снежной ярмарке в столице, а по факту сидим в подвале королевского замка. Других тут всё равно нет, так что гадай не гадай, без особых вариантов.

– Знаешь, сукин ты кот, – задумчиво обратился я к стенке, – не то чтобы мне в первый раз доводилось сидеть в тюрьмах, но, если мы не сбежим до возвращения Хельги из школы или нас казнят ещё раньше, я на неделю запрещу тебе мультики.

– И даже «Смешариков»?! – ужаснулись с той стороны.

– Да, да, особенно «Смешариков»! Хельга давно говорила мне, что ты странно посматриваешь на Нюшу.

– На свинью или певицу?

– Тебе, похоже, без разницы.

В ответ он пнул стену головой так, что известь посыпалась. С моей стороны. С его раздался лишь яростный рык, глухой звук удара и… тишина. Видимо, ретивого бодания с каменной тюрьмой даже его божественный лоб не выдерживает.

Однако наша перепалка имела свой смысл, потому что буквально через минуту послышались шаги, скрежет отодвигаемого засова, и в мою камеру шагнули двое стражников с факелами. Следом за ними шагнул невысокий, похожий на хорька человек в чёрной сутане с капюшоном.

– Мир вам, лорд Белхорст. Вижу, вы не узнаёте вашего скромного слугу.

Если и не узнал с первого взгляда, то после его сладких речей, голоса, более всего напоминающего противный скрежет чем-нибудь резиновым по стеклу, сомнений не осталось. Наше вам с кисточкой, мать святая инквизиция…

– Давно не виделись, отец Лоренцо. И не могу признаться, что скучал.

– Вы шутник, Белый Волк, – милостиво улыбнулся этот скользкий мерзавец. – Возможно, в нашу прошлую встречу мы просто не поняли друг друга.

– Это когда вы пытались захватить мой замок?

– О нет! Как вы могли подумать такое?! Мы всего лишь пытались перевести его под защиту и покровительство духовного меча Святой нашей Церкви! Вас так долго не было, а кругом сплошные враги!

– С внешними врагами отлично справлялся мой гарнизон, а вот враги внутренние… От предательства никто не застрахован, верно?

– Э-э, страшное слово… застр… стрих… и что?

– Чёрт.

– Не богохульствуйте!

В тот же миг оба стражника схватились за мечи.

Я скорбно вздохнул, опуская голову.

– Господи, с кем я спорю и о чём? Дай мне смирения, терпения и кротости. Короче, чего надо?

– Подпишите бумагу о том, что вы признаёте себя виновным в происках против истинной веры и всего христианского мира. Вы полны раскаяния, жертвуете святой инквизиции ваш замок и земли и нижайше умоляете разрешить вам отправиться босым, в рубище, в самый дальний монастырь, где до конца жизни обязуетесь молить Бога Милосердного о прощении ваших грехов.

– Пошёл в пень!

– Быть может, вы измените своё мнение, если узнаете, что в противном случае ваш друг, сэр Эд из соседней камеры, будет казнён уже утром за страшные преступления против Церкви!

– Какие же? – съязвил я, хотя в животе похолодело.

– Он при свидетелях утверждал, что является истинным богом Севера! Что ему поклонялись асы, ваны, викинги, норманны, даны и готы! Но всем известно, что нет и не может быть иного Бога, кроме Господа нашего Всевышнего!

Я до крови закусил нижнюю губу. Этот идиот, игроман, болтун и хвастун в лучших традициях апачи и сиу сдал нас по полной, одновременно связав по рукам и ногам.

Да он везде, где только может, треплется о своём божественном происхождении.

Да из-за его болтливого языка я уже раз сто влипал в кучу нехороших ситуаций.

Да и в этот раз я буду вынужден сделать всё, чтобы спасти его шею от петли или плахи, потому что он единственный дядя моей дочери, а её мать (любвеобильная в своей тяге к кладбищам дама!) всё равно никогда мне не простит, если с ним хоть что-нибудь случится. В общем, какого северного мха, я веду эти пустые разговоры…

– Где поставить подпись?

– Вот здесь, лорд Белхорст. – Старый пройдоха мигом подсунул мне заполненный мелкими буковками лист и сам обмакнул перо в чернильницу.

– Вы гарантируете свободу моему другу и обеспечите мне беспрепятственную дорогу в монастырь?

– Подписывайте, подписывайте.