— Что случилось?

— Чё сирена ревела?

— Чем сёдня кормите?

— Оксана, это ты орала?

Сняв крышку с ведра, Настя стала черпаком плюхать в их миски вареные макароны — сначала боцману, потом остальным. А Оксана доставала из торбы галеты и выдавала каждому по две.

Моряки недовольно ворчали:

— Опять макароны!

— А чому без мяса?

— А тому шо мясо «снегурки» забрали! — сказала Настя.

— Что? Весь морозильник?

— Ну! — подтвердила Настя. — Мясо заперли и сами будут жрать!

— А ты чё орала? — спросил у Оксаны Тумба.

— Не твое дело.

Сидя на полу с миской в руках, Тумба примирительно погладил ее по ноге. Но она резко отодвинулась:

— Нэ чипай!

— Так вы там умисти з цыми козлами готуете? — сказал своей Насте боцман. — Ты дывысь у мэнэ!

— Я и дывлюсь, — ответила Настя. — На вас. Сэмнадцать мужиков на десять черножопых и сидите.

— А чё сделаешь? — сказал электромеханик. — У них автоматы.

Тут вмешался толстяк Закир, автоматом показал женщинам на выход:

— Finish! Finish!

А боцман негромко сказал своей Насте:

— Потравила б ты их…

— Дрысню напусти на них, — подхватил электромеханик. — А мы…

— Так воны ж в мэнэ нэ едят, — объяснила Настя. — У них свий повар.

Тем временем дюжий Саранцев сказал Высокому Сахибу, курившему сигарету:

— Закурить не дашь, белоснежка?

— What? — переспросил тот.

Саранцев объяснил жестами и по-английски:

— To smoke. Cigarette.

Но толстый Закир, подняв автомат, прервал эту беседу:

— Finish! Finish! — И Насте с Оксаной: — Out!

Настя и Оксана вышли из каюты. А Сахиб, подумав, достал из кармана початую пачку «Мальборо» и протянул Саранцеву. Тот взял всю пачку.

— Thank you…

Закир недовольно рявкнул на Сахиба по-сомалийски, оба вышли из каюты, и тут же к пачке «Мальборо» потянулись руки всех пленных моряков.

А Настя и Оксана вернулись на камбуз, где Лысый Раис сыпал какие-то специи в кастрюлю со своим козлиным рагу.

— Засранец, — проворчала Настя, — стырил мою «Вегету».

Из второй кастрюли с готовыми макаронами Настя больше половины переложила в судок и посмотрела на Лысого, сказала ему по-русски:

— Ну, ты идешь наверх?

Как ни странно, он ее понял.

— Yes, I am ready.

И снял свою кастрюлю с печи.

Настя подала Оксане судок с макаронами:

— Иди с ним.

Держа в руках судок и кастрюлю с горячей едой, Оксана и Раис поднялись в ходовую рубку. Однако при входе вооруженный охранник пропустил в рубку только Раиса, но остановил Оксану.

— It is for Capitan, — сказала Оксана, открывая судок. — Еда для капитана.

Но охранник забрал у нее судок и сам отнес капитану и старпому. Те переложили макароны в свои алюминиевые миски.

Оксана, стоя в двери в ожидании судка, издали смотрела на капитана.

Между тем Лысый переложил из кастрюли в алюминиевую миску Махмуда лучшие куски горячей козлятины, и Махмуд, почесав себя меж ягодиц, принялся за еду, поглядывая на Оксану и капитана.

— Папа, — издали, от двери сказала Оксана капитану, — как вы себя чувствуете?

— English only! — тут же приказал Махмуд.

— О’кей, — усмехнулась Оксана. — Папа, хау ар ю?

— I’m okay, dear, — отозвался Казин и посмотрел ей в глаза. — And you?

— Thank you, papa! — сказала Оксана. — Thank you for everything…

В ее взгляде было нечто большее, чем благодарность.

26

Между тем всему остальному миру было действительно не до сомалийских пиратов и их пленников. В Ираке взрывались террористы-смертники, в Афганистане шла война с талибами, Европу терзал экономический кризис, Америка, трезвея после выборов Обамы, шла на Вашингтон демонстрациями tee-party, Иран практически в открытую гнал ядерную программу, Хезболла обстреливала Израиль, а Израиль бомбил Хезболлу. Лжеученые запугивали планету глобальным потеплением, лжемедики — свиным гриппом, Уго Чавес и Проханов сулили возврат Сталина, — ну и так далее, мир варился на жаровне незатухающих природных катаклизмов и международных скандалов, и то, что вчера было сенсацией, очень быстро тонуло и забывалось в потоке новых событий.

А неводом для отбора этих событий было, конечно, телевидение или, еще точнее, служба телевизионных новостей, работники которой обязаны выхватывать из этого потока самое важное, стремительно прессовать суть своего улова в одну-две минуты эфира и трижды за день обоймой сенсационных новостей с пулеметной скоростью выстреливать в телезрителя. Причем даже когда никаких по-настоящему важных событий в мире не происходит, телеведущие не могут выйти на экран и сказать, что сегодня в мире ничего, слава Богу, не случилось. Нет, работники службы теленовостейобязаныи, конечно, умеют даже из ничего сделать новость и сенсацию…

И после двух-трех лет такой работы у них возникает уверенность в том, что это они делают новости — точно так, как когда-то на улице Правды, в доме номер 24, журналисты газеты «Правда» всерьез сочиняли правду для шестой части света.

Но я отвлекся, извините.

В небольшом операционном зале службы теленовостей шел обычный, в режиме нон-стоп, трудовой день — сотрудники и сотрудницы сидели и стояли у экранов своих компьютеров и, как с медоносными пчелами, общались с разбросанными по всему миру телекорреспондентами, которые вместо меда собирали там урожай новостей и событий. Токио, Багдад, Бостон, Стамбул… Бразилия, Пакистан, Австралия, Якутия… Мир, объединенный Интернетом и Скайпом, сжался до размеров трех десятков компьютерных экранов и стал простой кинолентой или конвейером новостей на манер конвейера сосисочной фабрики.

У одного из таких компьютеров и работала Ольга Казина, а перед ней на экране было лицо их молодого собкора в Греции.

— Греция кипит! — энергично сообщал он. — Тысячи протестующих недовольны антикризисными мерами правительства. Массовые протесты в центре Афин переросли в беспорядки. Горят автомашины, магазины и банки. Чтобы разогнать демонстрантов, полиция применила водометы и слезоточивый газ. Но в пятницу к акциям протеста присоединятся профсоюзы учителей, госслужащих и транспорта…

— Стоп! — приказала Ольга. — Визуальный ряд!

— Всё снято! Посылаю со сжатием, — сказал собкор. — Сама подложишь?

— Конечно. Леня, у меня к тебе просьба. Выполнишь?