– Не очень, – ответила она. Радик не поверил своим ушам. – Ты только не обижайся, – продолжала Ира, – но кто тебе еще скажет, если не я, твой друг?

– И что же я сделал не так?

– Все. Ты, не подготовив меня, вошел. Кто тебе сказал, что после каждой пятой фрикции надо делать паузу? И кончил быстро. Нет, мне не очень понравилось.

– Малова, я в ауте. Ты так говоришь, как будто у тебя есть опыт.

– Есть.

– Не может быть, – не поверил Радик. И чуть не добавил: «Да кому ты нужна вообще?»

– Я дружила с парнем два года. Его звали Игорем. Он был гораздо старше меня. На момент знакомства мне едва исполнилось пятнадцать, а он уже пришел из армии. У нас, естественно, все было. К сожалению, он погиб.

– Ты мне не рассказывала…

– Мне до сих пор больно это вспоминать. Мы с Игорем собирались пожениться, когда мне исполнится восемнадцать.

– Ты любила его? – ревниво спросил Радик.

– Да. Очень сильно.

– А меня? Меня все еще любишь?

– Зачем ты спрашиваешь? Мы же друзья, и ты сам…

– Ответь.

– Да, люблю.

Радик сразу успокоился и уже по-деловому спросил:

– Что ты там говорила про паузы после каждой пятой фрикции? Неужели я правда их делаю?

В ту ночь они еще раз занялись сексом. Ира подсказывала Радику, как нужно себя вести. Он слушался, хотя все внутри его протестовало. Трудно было признать тот факт, что до этого он все делал не так. Ира оказалась очень грамотным учителем и темпераментной женщиной. Но это ничего не меняло. Радик не стал относиться к ней по-другому. Ему продолжали нравиться исключительно яркие, эффектные, сексапильные. Ира же воспринималась им как нечто невзрачное, бесполое, приевшееся. Он часто мысленно сравнивал ее со своими старыми растоптанными тапочками, в которые так приятно сунуть ноги, вернувшись домой. Радик обожал хорошую обувь. Покупал только дорогую. Мечтал об особенно понравившихся ботинках, как о женщине. А когда покупал их, испытывал почти физическое удовольствие. Но ни в одних ботинках ему не было так комфортно, как в старых добрых тапках. Вот и с Ирой ему было так хорошо, как ни с кем, но этот комфорт не радовал, а лишь приносил покой.

С той новогодней ночи прошло несколько лет. Радик с Ирой за это время не раз оказывались в постели. Но Радик продолжал считать Малову своим другом. И не более того…

– Ты чего приперлась? – накинулся он на нее. Их отношения были хороши еще и тем, что Радик с Ирой друг с другом не церемонились и иногда покрикивали друг на друга. Чаще это делал он.

– Ты не брал трубку, я волновалась.

– Не первый раз не беру, – огрызнулся Радик.

– Да, но отца теряешь впервые…

Радовский удивленно воззрился на Иру:

– Ты знаешь? Откуда?

– В Интернете появилось сообщение о его смерти. Василия убили, да?

– И что пишут?

– Что его убили. Нанесли ему несколько ножевых ранений. Причем не беспорядочных. Били прицельно, нанося удары в чакры.

– Какой бред… Его пырнули один раз. В область сердца.

И пошел в кухню есть макароны. Ира последовала за ним.

– Ты как? – участливо спросила она, усевшись напротив.

– Нормально.

– Выглядишь не очень. Бледный.

– Я всегда бледный.

– Хочешь сказать, что не переживаешь смерть отца?

– Нет. Он отказался от меня два года назад. Так какого черта я должен?..

– Он отказался от тебя не как от сына, а как от ученика… Это же разные вещи.

– Нет! – отрезал Радик и принялся яростно поедать макароны. Не хотел, но ел… Вернее, жрал.

– Радик, смотри, подавишься.

– Да пошла ты! – И он действительно подавился. Закашлялся.

Ира с полным спокойствием подала Радику стакан воды. Когда он выпил, она спросила:

– Ты ведь ездил к отцу сегодня. Застал?

– Да.

– Поговорили?

– Поговорили.

– И что? Расскажи подробнее. Что, я так и буду все клещами из тебя вытягивать? – насупилась Ира.

– Можешь вообще со мной не разговаривать.

– Но я должна знать. Я же твой друг.

– Как ты меня задолбала со своей дружбой. И вообще… Отстань от меня! Сейчас я не хочу…

– Тогда только один вопрос. Вернее, два.

– Ну?

– Тебя допрашивали?

– Со мной беседовали. Валяй второй вопрос. И замолчи.

– Ты первый подозреваемый?

– С чего бы?

– Ну как это? Ты, я так понимаю, был поблизости от места убийства. И у тебя сразу два мотива. Личная неприязнь и выгода.

– Ты чего несешь, дура? Какая еще выгода?

– Это ты не строй из себя дурака. После смерти отца ты унаследуешь его деньги и славу.

– Денег у него, скорее всего, нет. А слава мне вряд ли достанется.

– Да брось. Я уверена, ты сможешь извлечь выгоду из его смерти. Пусть Влад Карский и считается преемником Василия, но ты-то его сын. А это дорогого стоит!

Радик с размаху швырнул вилку на стол. Вскочил. Развернулся и убежал в спальню. Он больше не мог думать о смерти отца и ее последствиях!

Прыгнув в кровать, Радик залез под одеяло прямо в одежде и с головой. Но тут же выбрался из-под него, выдвинул ящик тумбочки, достал пузырек снотворного и закинул в рот таблетку. Он плохо переносил лекарства. Все, без исключения. А после приема снотворного его полдня мутило и мучила депрессия. Но сегодня ему было плевать на завтра, главное – забыться!

Не прошло и двух минут, как Радик погрузился в сон. В такой, о котором мечтал, без сновидений…

Акимин проснулся от головной боли. В этом не было ничего удивительного, его часто одолевали приступы мигрени. А после черепно-мозговой травмы он стал метеозависимым. Так что таблетки всегда были под рукой. Роман зажег бра, открыл ящик прикроватной тумбочки, нашел там пачку анальгетика, выдавил одну капсулу и закинул в рот.

– Водички принести? – услышал он голос своей девушки. Она лежала рядом. Как ему казалось, спала.

– Да нет, спасибо, я так проглочу…

– Но таблетки же нужно запивать. Они тогда быстрее действуют.

Она поднялась с кровати и пошлепала в кухню за водой. Спустя минуту принесла. Холодную, как он любил, но не ледяную. Роман выпил. Лег. Девушка подлезла к нему под бочок, обняла.