на поджоги в Сент-Джорджесе в 1920 году, когда столица Гренады выгорела чуть ли не дотла[53].

Памятник Тубал Урия Батлеру в Физабаде – городе в регионе Сипария на юго-западе острова Тринидад в Тринидаде и Тобаго в 13 км к югу от Сан-Фернандо

На Тринидад Батлер переехал в 1921 году и стал рабочим-ремонтником на нефтепромыслах – обычная судьба гренадца того времени. Одновременно он проповедовал в баптистской моравской церкви. Как и многие негритянские активисты того и последующих времен (вспомним хотя бы Мартина Лютера Кинга). Батлер был талантливым (многие говорили: фанатичным) оратором и активно использовал Библию для защиты прав негров и рабочих. Например, он часто использовал в своих положенных на музыку проповедях слова: «Мой меч в моей руке, помогите мне употребить его верно».

Широкую известность Батлер приобрел, когда организовал в 1935 году «голодный марш» на столицу Тринидада Порт-оф-Спейн. За такие «экстремистские» тенденции соглашательская Лейбористская партия Тринидада в 1936 году исключила его из своих рядов. Тогда Батлер образовал собственную партию – Партию трудящихся и граждан Британской империи за самоуправление.

19 июня 1937 года начали стачку против плохих условий труда рабочие нефтепромыслов Тринидада. Полиция попыталась арестовать Батлера прямо на митинге, когда он выражал поддержку бастующим. Толпа взяла его под защиту и в схватке погиб один полицейский. Когда стачка перекинулась на плантации сахарного тростника, был выдан ордер на арест Батлера, но тот перешел на нелегальное положение и все попытки обнаружить местопребывания популярного лидера оказались тщетными. Тогда через посредников Батлеру обещали свободу от преследований, если он выступит со свидетельскими показаниями перед комиссией, назначенной разбирать причины массовых забастовок. Батлер явился в комиссию и был немедленно арестован.

На судебном процессе «Король против Батлера» цитировали его проповеди, например, такие: «Да, я могу умереть. Я могу испытывать боль. Я могу страдать в этой борьбе за справедливость для угнетенного народа… Не заблуждайтесь на сей счет. Это дело, требующее в качестве лидеров настоящих мужчин. Да, в то же время это требует настоящих мужчин и в качестве последователей. Наше время требует мужчин, настоящих мужчин, мужчин с убеждениями, мужчин с волей, мужчин, которых не может погубить приманка выгодной должности…»[54].

Рабочего лидера держали в тюрьме с сентября 1937 до мая 1939 года, а как только началась Вторая мировая война его снова арестовали на весь период военных действий.

Да, тогда время таких как Батлер на Гренаде еще не пришло.

В 1940 году под влиянием протестов в Вест-Индии в Лондоне все же был создан специальный отдел по социальным вопросам в колониях, который должен был заниматься улучшением здравоохранения, образования и повышением оплаты труда.

На Гренаде в 30-е годы местная «интеллигенция» досаждала британской короне в основном лишь требованием создания Вест-Индской федерации. «Прогрессивный класс» видел в этом еще одну ступеньку к самоуправлению. В Лондоне против самой идеи административного объединения своих колоний в бассейне Карибского моря не возражали, но целью видели лишь оптимизацию административных органов, а значит и расходов на их содержание. Вместо подозрительного термина «федерация» (его ведь использовали советские большевики) правительство Его Величества предложило «Тесный Союз»[55].

В марте 1931 года неутомимый Мэрришоу обратился в просьбой к законодательному совету создать комиссию по вопросу самоуправления на Гренаде. Но тут сами британцы предложили для обсуждения в этом ключе тему вест-индской федерации (т. е. «тесного союза»), чтобы отвлечь внимание гренадцев от их местных проблем. Устав от диктата и проволочек о стороны Лондона, в 1932 году в отставку подали все пять выборных членов гренадского законодательного совета и их сразу же триумфально переизбрали.

Эта пятерка отправила в Лондон делегацию (в нее вошел и Мэрришоу), призванную добиться самоуправления, но все требования гренадцев были в очередной раз проигнорированы. Зато в 1932–1933 годах ни шатко ни валко работала очередная британская комиссия, теперь уже по вопросу «Тесного Союза». Опросив людей в Вест-Индии, она пришла к выводу, что «тесного союза» никто особо не желает. Было рекомендовано лишь объединить административное управление британских Малых Антильских островов и дать местному населению больше прав в решении местных вопросов[56]. В отношении Гренады эти рекомендации означали, что губернатор и официальные члены законодательного совета должны были потерять в этом органе свое большинство в пользу «неофициальных» и выборных депутатов. Но при этом губернатор должен был сохранить право вето на все законопроекты совета.

Образованная часть Гренады во главе с Мэрришоу и выборными членами легислатуры решительно выступила против очередных псевдореформ Лондона. Тогда государственный секретарь Британской империи продиктовал свой «компромисс», который и вошел в историю Гренады как «конституция 1936 года». Отныне законодательный совет состоял из губернатора, трех официальных членов, четырех назначенных и семи избранных.

Британское правительство все же было напугано беспорядками в Вест-Индии и в августе 1938 года создало специальную королевскую комиссию по главе с лордом Мойном (Уолтером Эдвардом Гиннесом) для изучения положения в британских карибских колониях. Комиссия заслушала множество рабочих, которые жаловались на невыносимые условия труда. Отчет комиссии был в принципе благоприятным для трудящихся классов Вест-Индии (он собственно лишь отражал бедственное положение трудящихся масс). Однако этот документ, появившийся в 1940 году, был немедленно засекречен британским правительством. В 1939 году началась Вторая мировая война и англичане боялись, что обнародование отчета комиссии в военное время даст желанный повод германской пропаганде подстрекать население колоний к борьбе за независимость.

Таким образом, со ссылкой на военное время любые разговоры о реформах в Весть-Индии были положены под сукно.

Война обогатила плантаторов и крупных земельных собственников на Гренаде, так как цены на экспортировавшуюся островом продукцию существенно выросли. Например, фунт какао стоил в 1938 году 6.37 цента, в 1944 – 12.8[57].

Однако все эти сверхприбыли оседали в карманах крупных землевладельцев. Во время войны при содействии колониальных властей были организованы «кооперативы» экспортеров сахара, какао и мускатного ореха, фактически монополизировавшие вывоз. В этих органах были представлены только крупные производители, так как мелкие фермеры не имели денег на уплату вступительных взносов. Они были вынуждены сдавать свой урожай по низким ценам оптовым дилерам, которые перепродавали его экспортным дилерам, а те – уже экспортным объединениям. Таким образом, крестьяне были вынуждены кормить двух посредников.

А ведь, например, в той же самой «мускатной» отрасли по состоянию на 1940 год было 6264 землевладельца, из которых 6070 (97 %) с участками менее 10 акров (4 га). 95 (1.5 %) фермеров владели от 10 до 20 акров, 0.7 % – от 50 до 200 акров. В 1945 году 19 592