– Я не ходил, – огрызнулся Стас. – Это Ольга вечно к нам таскалась. А я, между прочим, был против!

– А ваша теперешняя жена?

– Она терпела. Улыбалась ей…

Стаса последние дни при воспоминании о ее улыбке начинало пробивать желание расплакаться. Вот стоило вспомнить Светку улыбчивой, счастливой, как тут же слезы наворачивались.

Ведь она уже никогда не станет прежней! Никогда не будет счастливой и улыбаться не будет. У нее ведь нерв какой-то задет, зачитал ему выписку из истории болезни тот самый доктор. И как ее организм поведет себя потом после длительного курса реабилитации, одному только богу и известно.

– Вот видите! – поднимал палец щетинистый малый, опоясанный кобурой. – Улыбалась! А это о чем говорит?

– О чем?

– О том, что между женщинами сохранялись вполне приемлемые отношения.

– Так, видимость одна, – махнул рукой Стас.

– Пусть так, но они находили в себе силы соблюдать приличия. И длилось это… По моим сведениям, больше года.

– Вы куда клоните, не пойму?! – снова начинал свирепеть Стас. – Вы считаете, что Ольга не виновата?!

– Я пока никого не могу и обвинять, – сводил брови мужик, намекая на презумпцию невиновности. – Я могу лишь строить версии.

– И Ольга у вас на роль подозреваемой никак не подходит?!

– Послушайте, Станислав Викторович… – начал с угрозой мужик, потом втянул в себя воздух, выдохнул его с шумом, надув щеки шариком, потом считать до двадцати, видимо, начал, больно уж долго молчал. – Мы не можем подсовывать людей на роль подозреваемых просто потому, что это кого-то из пострадавших могло бы устроить.

– Это вы к чему?

– Это я к тому, – повысил он голос, – что вы сами вполне могли бы заказать свою жену, а потом разыгрывать передо мной горе.

– Да вы!.. Да вы… – тут он начал задыхаться гневом, как тот киношный герой. Слава богу, вовремя взял себя в руки. – Мне-то зачем?

– Может, надоела она вам?

– Развелся бы.

– А может, бизнес у вас на двоих?

– Да нет, встретились мы с ней, когда уже все работало на полную катушку.

– Квартирный вопрос мог быть задет, а? – продолжил с надеждой перечислять заросший щетиной малый, скорее просто для того, чтобы отвлечь Стаса от Ольги.

– Да нет, – спокойно возразил тот, сразу поняв его уловку. – И квартира моя изначально.

– Она могла вам изменять, а вы ее выследить и…

– Мы не расставались практически никогда! У нее не было времени на измену. Мы все время были вместе, – вспомнил Стас и замотал головой, зажмурившись. – Как вот я теперь без нее, а?! Как?!

– Она же не умерла, – опешил парень. – Она жива.

– Жива! Это для вас она жива! Это всего лишь строка в вашем протоколе! Это «жива» значит для вас отсутствие трупа, и это для вас здорово. А для меня… Она покалечена! Она долго не сможет ходить. Она никогда… не сможет иметь ребенка, понимаете? А вы говорите – жива!.. И вы должны меня понять, вы просто обязаны понять, насколько важно для меня найти этого урода!

– Понимаю, – осторожно кивнул малый.

– И вы так же должны доказать, что это Ольга наняла убийцу.

– А если мне удастся доказать как раз обратное? – хитро прищурился знающий все о презумпции невиновности. – Вы все равно не успокоитесь и во всех своих бедах будете продолжать обвинять Лаврентьеву?

– Да докажите мне хоть что-нибудь! – закричал тогда Стас в отчаянии. – Не сидите же, делайте что-нибудь!..

Его отчаянное подталкивание к действию совершенно не понравилось сотруднику милиции, кажется он представлялся Ростовым Дмитрием Николаевичем. И они, кажется, и вовсе забыли об этом деле. Забыли про него, про бедную Светку, про Ольгу, которая исковеркала им жизнь, тоже забыли. Галка что-то намекнула после обеда, что Тихонову удалось выхлопотать ее освобождение под подписку о невыезде или под залог, он плохо вслушивался.

Да и какая, в сущности, разница, с какой мотивацией ее отпустят? Главное, она выйдет из тюрьмы, а Света этим временем так и останется в больничной палате!

Главное, что Ольга снова станет спать в своей постели, пить, есть, ходить по магазинам, улыбаться встречным людям – она любила находить в незнакомых людях приятное и улыбаться им. А Света в сознание начала приходить лишь позавчера.

Мог он допустить подобный беспредел?! Мог позволить человеку, скомкавшему все его мечты, оставаться безнаказанным и жизнерадостным?

Нет! Никогда…

Он подождет еще немного, терпеливо, без суеты. А потом, если сотрудникам правоохранительных органов будет недосуг разбираться с делом, где даже труп отсутствует, а есть лишь пострадавшая, он сам с ним разберется. Он найдет способ, а времени и средств у него предостаточно…

Ольга привычно пустила в ванну воду, плеснув из пузырька изрядно пены. Пошла к двери, но потом испуганно попятилась.

Нет, она не станет больше нежить свое тело в пенной воде. Не станет плескаться в ней с полчаса, а то и больше, как раньше. Она просто примет наскоро душ, влезет в спортивный костюм, забыв о толстом халате, и уснет. Просто уснет безо всяких расслабляющих водных процедур, до которых раньше была охоча и которыми как раз закончилось ее относительно беззаботное житие.

Она ведь тем вечером, накануне ареста, как раз валялась в ванне. Хныкала, ругала судьбу, Светку заодно со Стасом. Потом бродила по квартире как малахольная, трепалась по телефону, а потом…

А потом с ней начали происходить очень странные, очень страшные вещи! Ее забрали из дома посреди ночи, обвинив в преступлении, которое она не только не совершала, но которое даже в принципе не смогла бы придумать!

Чтобы она заказала Светку какому-то урке?! Чтобы она заплатила деньги страшному лохматому мужику, набросившемуся на Светку с ножом неподалеку от Ольгиного дома?! Чтобы она разыгрывала неведение, недоумение, неверие в то время, когда ее подруга балансирует на грани между жизнью и смертью?!

– Бывшая…

Только и смогла выдавить Ольга, выслушав весь этот несуразный бред в отделении милиции от замученного усталостью небритого мужика.

– Что бывшая? – не понял тот.

– Бывшая подруга, – уточнила Ольга, решив его поправить.

Больше никаких возражений у нее не было, потому что возражать человеку в горячечном бреду бессмысленно. Это все равно что в пустом доме орать, требуя что-либо.

– Вот именно что бывшая! – потирал руки небритый, попросив называть себя Дмитрием Николаевичем.

Вот из-за того, что она брякнула про бывшую, ее и продержали в камере больше положенного времени. И если бы не Тихонов Георгий Сергеевич, может, не отпустили бы и до сих пор.