– Все равно не курите, – буркнула Сонька, проходя поближе к окну. – Нам вредно, мы спортсмены.

– Эх, Сонечка, – вздохнул Эдик, пряча сигарету в кулаке. – От этого, – он раскрыл ладонь, на которой уже ничего не было, – не умирают. А от того, что делаете вы, еще как!

– А что мы делаем? Мы ничего не делаем! – заступился за свою даму сердца Мишкин.

– Ладно, я расскажу вам страшную историю. – Скелет махнул рукой, предлагая своим собеседникам все же сесть. – Рассказ мой будет долгий и… – он вздрогнул, стукнулись друг о друга кости, – зловещий.

– Может быть, тогда сначала пожуем что-нибудь? – лениво спросила Сонька, сразу же сбив весь таинственный настрой.

Мишкин с готовностью выскочил за дверь.

– Какая же ты, Морковкина, нетерпеливая, – всплеснул мосластыми ладонями Эдик. – Встряла в такую торжественную минуту!

– А чего вы нас пугаете? – накинулась на него Сонька. – Кольке и без вас страшно.

– Ох-ох-ох, – скрипучим голосом произнес скелет. – На вас, современную молодежь, не угодишь. То-то было в наше время…

– И давно это было? – подал голос Веселкин.

– Никакого уважения! – с чувством произнес Эдик, разворачивая кресло.

Пока в комнате ссорились, Коля сбегал на кухню, объяснил маме, что у него гости, что она может ложиться спать и не ждать, когда они уйдут. А они уйдут обязательно! Эти слова Колька выделил особо. При этом попугай многозначительно крякнул и отвернулся. Колька щелкнул по клетке пальцем, набрал побольше еды и снова скрылся за дверью. Он боялся пропустить самое интересное, поэтому очень спешил.

– У вас что-то холодновато, – пожаловался Эдик, как только Мишкин показался на пороге. – В гробу было уютней.

– Ничего, скоро вы туда вернетесь, – мрачно пообещала Морковкина, подхватывая самый большой бутерброд. Покойный Зайцев ей не нравился все больше и больше.

Между тем Колька притащил папин халат, а сам уселся поближе к двери, чтобы можно было, в случае чего, сбежать. Эдуарду Емельяновичу он тоже пока не доверял.

– Ну что же, мои юные друзья, – издалека начал Эдик, потуже затягивая пояс халата на своей «осиной» талии. – Случай у вас тяжелый. Я бы даже сказал критический. В стародавние времена…

– Вот только, пожалуйста, без сказок, – прервала его Сонька, берясь за очередной бутерброд. – Мы уже не маленькие.

– Не маленькие? – обиженно буркнул скелет. – А не знаете, что взрослых не перебивают. Чему вас только в школе учат?

– Математике, – грустно произнес Мишкин.

– Все! – Эдик вскочил. – Тогда я буду краток. Лет пятьсот назад на этом месте, – он топнул костлявой ногой, – был лес, непролазная чащоба. Ее еще называли Ведьмина Падь. А посредине стоял холм, на нем ни разу не выросло ни одного деревца, ни одной травинки. Это-то и была Лысая гора. И раз в месяц, как раз в полнолуние, на горе собирались ведьмы на свои шабаши. Прилетали на козлах, на свиньях, на метлах и творили свои черные дела: прыгали через костры, ворожили, колдовали. Это было их самое любимое место. Если кто-нибудь попадал в Ведьмину Падь, то обязательно оказывался на Лысой горе. И тут уж ведьмы с ним разбирались по-своему.

– Пока не очень страшно, – вставила Сонька, беря последний бутерброд. Ребята от еды отказались – от всех этих историй кусок им в горло не лез.

– Девочка, – метнулся к ней скелет, – нельзя быть такой недоверчивой!

– В эти сказки уже в детском саду никто не верит! – усмехнулась Морковкина, смахивая с губ крошки. – Ведьмы, Лысая гора… Сейчас все холмы сровняли, а болота засыпали!

– Сровнять – сровняли, а место осталось, – потряс у нее перед носом кулаком Эдик. – 344-я школа как раз и стоит там, где когда-то была Лысая гора. Это место проклято, и каждое полнолуние там продолжают собираться ведьмы!

В комнате наступила тишина. Лампочка мигнула и стала как будто тусклее.

– Что-то я раньше ведьм не видел, – пробормотал Колька, чтобы не было так тихо и тягостно.

– Нормальные дети ночью спят, а не по улицам шляются, – авторитетно заявил Эдик.

– Так что же, все учителя у нас действительно оборотни? – спросил Мишкин, и от этих слов ему стало не по себе.

– Нет, конечно! – радостно воскликнул скелет. При этом челюсть у него снова отвалилась, звонко цокнув о грудную клетку – что означало, наверное, оглушительный хохот. – Ведьма у вас появилась недавно. Никто ее не знает, но многие про нее говорят.

– Вот, – снова встряла Морковкина. – Я же говорила! Кто у вас пришел три года назад?

– А я откуда знаю? – насупился Колька. – Я тогда в третьем классе был. Кто бы мне стал говорить, что за учителя приходят в среднюю школу?

– Ладно, не ссорьтесь. – Покойный Зайцев поудобнее устроился в кресле. – Предположим, идея Веселкина была верна. – Эдик повернулся в сторону Бориса. – И я верну журнал в школу. Только что вам это даст?

– Они от меня отстанут, – с отчаянием в голосе воскликнул Мишкин.

– Это вряд ли, – огорчил его Эдуард Емельянович. – Им нужен ты. И они тебя получат.

– Вот еще! – Морковкина спрыгнула с подоконника. – Покажите мне этих ведьм, и я сама с ними поговорю!

– Браво! – Эдик захлопал в ладоши, при этом звук получался такой, как будто ломались сухие ветки. – Жанна Д’Арк, Артемида Воительница! Только интересно, как это все будет происходить? – Он глянул на нее черными провалами глазниц. – А ты не боишься, что и тебя оставят на Лысой горе?

– Сонька у нас ничего не боится, – мрачно произнес Борис. Вся эта история нравилась ему все меньше и меньше. – А если мы туда никогда больше не пойдем, что будет?

– Для вас – ничего. А вот для вашего друга… – Эдик выразительно глянул на осунувшегося Кольку. – Не думаю, что эта история закончится для него благополучно.

– Ну, это мы еще посмотрим, – воинственно воскликнул Мишкин. – Я так просто не дамся. Сейчас схожу и узнаю, кто у них там всем заправляет. А потом взорву эту дурацкую школу, чтобы больше в ней никто не мучился!

Он решительно распахнул дверь и тут же ее закрыл, отпрыгнув в сторону.

– Они вернулись! – прошипел он, выкатывая глаза.

– Кто? – хором спросили ребята, одновременно бросаясь в прихожую.

Там на коврике стояли свеженачищенные ботинки, которые час назад были выкинуты на помойку.

– Заговоренные, – прошептала Сонька, осторожно обходя их кругом.

– Заколдованные, – поддакнул Веселкин, касаясь одного из них мыском тапочка.

– Может быть, попробовать их разрезать? Или распилить? – предложила Морковкина.

– Лучше сразу сжечь, – вздохнул Борис.

– А толку? – подал голос из комнаты Эдик. – Они все равно вернутся.

– Очень хорошо! – Мишкин загнал друзей обратно и закрыл за ними дверь. – Что же мне теперь – ждать, когда за мной придут?