— После Новочеркасской тюрьмы многих отправили в Коми, в «Устимлаг», на лесоповал, да на прокладку узкоколейки. Я отбывал срок в колонии общего режима. После отсидки съездил на могилу жены, а потом решил уехать куда подальше… Встретил знакомого. Он ещё до этих событий сюда на стройку нефтезавода завербовался, да так и остался, хвалил: заработки хорошие… и тихо. Ну, я и поехал. Знаешь, как говорится, «Не держи двора близ княжа двора»… Здесь всё-таки есть наши, новочеркасские.

— А как дальше? Тяжело, наверно, в общежитии в твоем возрасте?

— Дальше видно будет. Может, ещё что и у меня сложится…

Он замолчал. Молчал и я, испытывая сочувствие и сострадая этому человеку, судьба к которому оказалась так немилостива, и со смятением души представлял тех других, кто также в одночасье потерял детей, родных и близких, и тех, по ком катком прокатилась безжалостная репрессивная машина за то, что они просто хотели иметь право на достойную жизнь, а у тех тысяч, которые вышли на площадь, надолго, если не навсегда, отняли веру в справедливость.

Глава 8

Неприятность в доме Карюков. Пустяковое дело. Элементарный гипноз. Коротко о моральных принципах. Повестка в КГБ. Допрос с участием Зигмунда Фрейда, Карла Юнга и Вильгельма Райха. Спасибо Вольфу Мессингу. Генерал-майор Чепурин. Сомнения Чепурина насчёт экстрасенсов. «Вопрос экономической безопасности».

У Тамары Петровны дома потерялось золотое обручальное кольцо.

— Всё обыскали, как сквозь землю… Мать плачет, говорит, плохая примета, — жалел Иван мать.

Я Ивану посочувствовал, но и только, хотя Иван явно рассчитывал на мою помощь. Он, конечно, помнил, как ещё в студенческие годы я помог девушке найти кулон с цепочкой, когда мы копали огород на даче у одного нашего ленинградского приятеля.

Цепочку искали — не нашли, девушка ревела, а мы с парнями сидели на скамейках возле дома, обсуждали неприятный случай и сочувствовали ей. Валентин, невысокий, тощий малый с вытянутым лицом и оттопыренными ушами беспокойно ёрзал на стуле, будто ему что-то мешало. Я сидел рядом, и в какой-то момент стал испытывать чувство смутной тревоги, которая беспокоила меня и раздражала. Слова, которые говорили мои товарищи, стали расплываться, в ушах появился знакомый звон и передо мной поплыла картинка. Медленно, как в рапидной съемке, вышли из дома и прошли мы, пять парней. Я отметил, что шестого, Валентина, с нами не было. Прошли девушки, следом ещё одна, которая чуть отстала, и стала снимать, очевидно, цепочку, потому что делала какие-то движения руками на шее. Она положила цепочку во внутренний карман курточки. Я не видел, чтобы что-то упало, но следом из дома вышел задержавшийся там Валентин и вдруг остановился, словно наткнулся на препятствие, оглянулся, что-то поднял с земли и сунул в карман пиджака.

С минуту я сидел в оцепенении, приходя в себя. Потом мы с Карюком отвели парня в сторону, и он признался, что действительно поднял цепочку, сразу не отдал, а потом не знал, как выйти из этого щекотливого положения. Он каялся, чуть не плакал, и мы с Карюком не стали позорить парня, а подбросили кулон чуть в сторону от дорожки, вроде кто-то нечаянно зацепил его ногой…

На этот раз я куда-то торопился или чем-то был занят и как-то не прореагировал на Ванькины причитания.

— Ты же можешь, Володь, — не отставал Иван и напрямую попросил: — Помоги поискать своими методами, как ты это делаешь.

— Ладно, — согласился я. — Только не сегодня.

На следующий день вечером я пошёл к Карюкам. Все были дома, и я, не теряя времени на лишние разговоры, без предисловий спросил Тамару Петровну, точно ли кольцо дома, и если снимала, то куда хотя бы приблизительно могла положить?

— Представления не имею, — пожала плечами Тамара Петровна.

— Если свалилось с пальца в ванне, то искать бесполезно: унесло в канализацию…

— Нет, когда я в ванной, кольцо снимаю. И на этот раз точно помню, что сняла. Но я не помню, как надевала потом, и куда могла положить.

— Ну, понятно, — сказал я. — Тогда — все тихо, а лучше уйдите на кухню.

Сергей Николаевич с Ванькой послушно ушли на кухню.

Дело я посчитал не сложным, и не было смысла изводить себя, вводя Тамару Петровну в состояние изменённого сознания, после чего я чувствую себя разбитым, наступает слабость до тошноты, а потом апатия. Это, как правило, скоро проходит, но ощущение дискомфорта остаётся надолго.

Я просто ввёл Ванькину мать в гипноз и попросил вспомнить все действия с момента, когда она в ванной сняла кольцо. Тамара Петровна медленно стала рассказывать всё, что она делала, а я задавал наводящие вопросы.

— Вы сейчас в ванной. Что вы делаете с кольцом?

— Я снимаю его… кладу на полочку зеркала над раковиной.

— Вы приняли ванну, что делаете дальше?

— Мажу кремом лицо.

— Кольцо на месте?

— Его там нет.

— Что дальше?

— Выхожу из ванной комнаты.

— Кольцо у вас на пальце?

— Нет.

Я вывел Тамару Петровну из состояния гипноза, позвал Сергея Николаевича и Ваньку и попросил открутить в ванной сифон под раковиной.

— Скорее всего, кольцо в отстойнике сифона, — сказал я.

Кольцо действительно свалилось с полки и провалилось в сифон, где его и нашли.

— Вообще-то, можно было догадаться, — попенял я Ивану и усмехнулся про себя, подумав, что сам тоже мог бы догадаться, и тогда не потребовалось бы никакого гипноза…

— Так мать была уверена, что, как всегда, кольцо после ванны надела, — оправдывался Иван. — А раз его не оказалось на месте, ну, на полочке, она и забыла о нём…

Не стоит говорить о том, что Ванькина мать готова была расцеловать меня и расцеловала бы, но, наверно, её остановил мой серьёзный и немного ироничный вид, что со мной бывает и что часто отталкивает людей, хотя глаза её выражали полную и искреннюю признательность…

Когда Сергей Николаевич узнал, что я вводил Тамару Петровну в состояния гипноза, он удивлённо сказал:

— Странно. А я думал, что у гипнотизёра должна быть какая-то другая внешность.

— Цыганская? Чёрные глаза, орлиный или пронзительный взгляд? — улыбнулся я.

— Ну, да, что-то вроде этого, — согласился Сергей Николаевич.

— Я Вас, Сергей Николаевич, разочарую. У многих сильных гипнотизеров — совершенно заурядная внешность.

— И что, вы вот так можете загипнотизировать любого? — в голосе Сергея Николаевича слышалось сомнение.

— Вообще-то, да! Просто некоторым требуется больше времени, чтобы войти в это состояние.

— А что будет, если человек так и останется под гипнозом?

— А он под гипнозом не останется, — заверил я. — Даже, если его не разгипнотизировать, он