Но испытания Креслава не закончились. Несмотря на то, что он служил в храме Агуни, должен был трудиться и в поле, дабы прокормить своё семейство. Совмещать эти две обязанности было нелегко. Тем не менее, Креслав на судьбу не роптал и поступал как должно. Но когда Милослава ходила на сносях вторично, летом разразилась сильная засуха. Трава пожелтела, земля растрескалась, деревья роняли листья, колодцы обмелели. Русалки выходили на берег из лесного озера… Один лишь колодец Вилы был всегда полон прозрачной ключевой воды и та, несмотря на свой дурной нрав, делилась ею с бодричами. Правда, те не забывали приносить лесному духу щедрые дары.

Жрицы храмов Живы и Додолы молили богинь о помощи. Повсеместно на земле бодричей совершались обряды обливания водой Додолы. Для совершения обряда обливания водой находили девочку-сироту, родившуюся после смерти отца. На девочку надевали крашеный в зелёный цвет льняной костюм, имитирующий буйную зелень. Вместе с девочкой по дворам ходили женщины и исполняли обрядовую закличку:

«Гром гремучий,

Тресни тучи,

Дай дождя

С небесной кручи.

Секи, секи, дождь,

На бабину рожь,

На дедово семя —

Чтоб взошло вовремя.

Секи, секи, дождь,

На нашу рожь,

На бабину пшеницу,

На просо, чечевицу,

На дедов ячмень —

Поливай целый день!»

После исполнения обрядовой заклички и танца перед домом хозяева окатывали ряженую девочку водой. Имитируя дождь, иногда обливали через решето или сито, при этом «Додола» вертелась, чтобы разбрызгать вокруг себя побольше воды. После чего хозяева одаривали исполнителей. Собранные подарки и продукты участники процессии делили между собой — большую долю получала девочка-сирота. По окончании обряда участницами устраивалась совместная трапеза.

Но, увы, дождя всё не было. Напрасно бодричи всматривались в высокое голубое небо с раскалённым солнцем. Богини Жива и Додола безмолвствовали.

Тогда Креслав вместе с избранными горожанами оправились в священный Радогош, дабы умолить богиню Мать Сыра-Землю. Стекались к священному городу славяне с земель лютичей и поморян. Паломники пали ниц пред золотыми стенами города и денно и нощно возносили молитвы Матери Сыра-Земле.

Та сразу ощутила прилив Ваттена. Вопреки запретам Триглава, Перуна и Авсеня, она поднялась на стены города и предстала перед паломниками. Те ликовали — богиня снизошла на них из великого Чертога. И пообещала им дождь…

* * *

В этот же день в родовом чертоге Триглава разразился скандал. Триглав, а также пришедшие в связи с последними событиями Перун с Додолой и Авсенем, обвинили свою соплеменницу в нарушении закона о невмешательстве.

На что Мать Сыра-Земля ответила:

— Ещё с древних времён этот закон претил мне! Люди возносили мольбы Додоле и Живе! И что же?! Дождя нет и поныне! Земли бодричей, лютичей и поморян гибнут. Их народы умрут с голоду, не переживут зиму. Кто станет тогда питать вас Ваттеном? Итак, большая часть наших соплеменников уже уподобились смертным и завершили свой земной путь на погребальных кострах! Тем паче, Логос с каждым днём всё больше отнимает у нас силу! Молю вас забудьте об этом законе — иначе всех нас настигнет смерть!

Авсень тряхнул длинной белой, как лунь, бородой.

— Род не одобрил бы твоих слов. Ты намерена потратить большую часть Ваттена на вызов дождя. Твои силы истощатся… Это прямое вмешательство в судьбу здешних племён.

Однако Жива и её сёстры Рожаницы также не поддержали свою мать. Богиня так и осталась не понятой. Однако случилось чудо: по возвращении паломников домой начался дождь. Для обитателей Радогоша, ирийцев, стало загадкой: было ли это вмешательством со стороны Матери Сырой-Земли? Или всё-таки дождь пролился естественным путём? Учинили совет, на котором ирийцы-таки пришли к непреложному выводу: дождь пришёл сам, без помощи Ваттена Матери Сырой-Земли.

* * *

Однако Креслав, возвращавшийся в рядах бодричей в Велегош, принёс богине клятву: коли родится у него дочь — станет жрицей в храме Матери Сыра-Земли. В положенный срок Милослава разродилась девочкой, которую в храме Матери Сыра-Земли нарекли Ладомирой. Перед лицом богини Креслав повторил своё обещание: Ладомира станет жрицей.

Милослава приняла решение мужа, хотя в душе с ним не смирилась. Ибо знала: в жрицы богини Матери Сыра-Земли отдавали девочек-сирот или из семей, где родятся одни дочери. И без Ладомиры хватало желающих служить её культу.

В последнее время Милослава всё чаще хотела поговорить с мужем об участи дочери, но не решалась. Она хотела убедить Креслава — Ладомира должна выйти замуж, познать материнское счастье. Ведь старший Коршень не намерен связать себя семейными узами. Воинская служба — его удел. Что же станет с их семенем?

…Ладомира незаметно выскочила через малые ворота, пробежала по мосту. Ещё немного и пастухи будут гнать скотину домой, а затем ворота затворят на ночь. Но девушку охватило безумие, она неслась, не чуя земли под ногами. Ладомира более не терзалась сомнениями и не думала: что сделает с ней отец, когда узнает, что она провела ночь вне дома в объятиях охотника Лесьяра.

Ладомира ступила в сумрачный лес. Тотчас раздался голос Охальника:

— Руку давай… До хижины Лесьяра проведу. Чай заплутаешь ещё…

Ладомира отдышалась и пришла в себя — перед ней стоял леший, стыдливо прикрывший плащиком.

Она решительно протянула ему руку:

— Веди!

Охальник хихикнул.

— Совет вам да любовь, как говорится…

Ладомира не ответила. В этот момент она уже думала лишь об одном, как она скинет рубашку и бросится в объятия Лесьяра.

Ладомира и Охальник добрались до хижины Лесьяра, когда лес окончательно окутал мрак. Средь деревьев заиграл свет факела.

— Дошли! Говорил же: проведу. Я по лесу с закрытыми глазами ночью ходить могу.

Ладомира сверху вниз взглянула на Охальника. В этот момент его зелёная лохматая голова и длинные заострённые ушки показались девушке отчего-то особенно привлекательными. Она нагнулась и чмокнула лешего в нос. Её обдало запахом сыроежек, леший их особенно любил употреблять в пищу. Во время сезона грибов он собирал их и засушивал про запас.

— Спасибо тебе… — поблагодарила Ладомира. — Дальше я сама…

Леший вздохнул и скрылся в лесу. Девушка уверенно устремилась навстречу своей судьбе. Когда она вышла на небольшую полянку, на которой располагалась охотничья хижина, Лесьяр сидел на пеньке подле своего жилища и натягивал тетиву на новый лук. Рядом на кованой треноге пылал факел, хорошо освещая всю полянку.

— Лесьяр, — произнесла она. — Я пришла…

Охотник вздрогнул и оторвался от своего занятия.

— Ты?! — воскликнул он, отбросил лук наземь и устремился к Ладомире. — Не побоялась прийти?! — не верил он своим глазам, пока не заключил девушку в свои жаркие объятия.