– Я бы больше хотел услышать то, что вы думаете.

– Вы ведь не украли ее, нет? Скажите мне правду, пожалуйста, скажите мне правду. Я хочу доверять вам, – жалобно произнесла Элоэ, как будто это она должна защищаться, а не он. В ее голосе слышалось почти рыдание, и он заметно смягчился.

– Зачем вам волноваться за меня? Я того не стою. Но, чтобы успокоить вас, я еще раз заверяю, что я не украл эту машину.

– И вы устроились на работу? – настаивала на своем Элоэ.

Опять ей показалось, что он слегка заколебался, прежде чем ответить.

– Да, в каком-то роде, – наконец признался он.

– Не сочтите меня дерзкой за то, что я задаю вам все эти вопросы, но я думаю, если… Я искренне считаю, что… я чувствую своего рода ответственность за вас.

– Потому что дали мне уйти? – поинтересовался он с неожиданной улыбкой. – Но вы не представляете, что на себя берете. Любому, кто принимает на себя ответственность за меня, грозит шанс испытать разочарование, сожаление и – могу ли я быть столь самонадеянным, если добавлю – несчастье.

– Но почему? – удивилась Элоэ.

– Потому что, как вы уже знаете, я ни на что негодный. Как говорят, в семье не без урода. Я тот, кто предпочитает катиться к дьяволу своим путем.

– И все же, вам не может нравиться такая жизнь. Она не делает вас счастливым.

– Откуда вам знать?

– Потому что вы не выглядите счастливым, по крайней мере, я этого не заметила за все время, что общаюсь с вами.

– А вы, такая добродетельная, счастливы?

– Да, ужасно счастлива.

Ее мысли избегали воспоминания о тех ночах, когда она волновалась за него, когда она испытывала одновременно и гнев и разочарование из-за пропажи броши Лью.

– И все же, ваша добродетель, кажется, позволяет вам попадать в неприятные, если не несчастливые, ситуации.

Она покраснела, затем импульсивно сказала:

– Я не поблагодарила вас за то, что вы меня спасли. Я была напугана, страшно напугана.

– Если бы я не увидел вас… Забудьте об этом. Нет ничего хорошего в том, чтобы думать о таких вещах. Будьте более осторожной в следующий раз. Нельзя доверять каждому так, как вы доверились мне.

– Но это совсем другое дело, – улыбнулась Элоэ. – То, что случилось сегодня утром, было так неожиданно. Я… я никогда не думала, что… что-нибудь подобное может произойти со мной.

– Как вы причесываетесь?

– Причесываюсь? – изумленно переспросила она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Вы что, никогда не смотритесь в зеркало? – пояснил он.

– Вы… вы имеете в виду то, что… мое лицо привлекает таких, как мистер Калверт? О, нет. Обычно нет. У меня никогда не было неприятностей подобного рода, за исключением… За исключением одного вечера.

Она вдруг вспомнила, как однажды ее преследовал мужчина в парке, но, чувствуя, что не сможет объяснить, что произошло тогда, умолкла, глядя на залитую солнечным светом длинную пустынную дорогу.

Дикс взглянул на свои наручные часы.

– Если мы тронемся сейчас и поедем без остановок, то будем в Туре около половины седьмого или в семь, – сказал он. – Я хочу найти вам комнату в приличном отеле, а затем собираюсь пригласить вас на ужин.

– Но… но, я думаю, что я должна поднажать.

– Чепуха! За сегодняшний день вы сделаете предостаточно, достигнув Тура. Кроме того, для меня было бы удовольствием пригласить вас на ужин.

– Я полагаю, что должна сказать вам «нет». – Элоэ отвернулась от него. – В конце концов, я не знаю вас, а вы…

– Ваша мама вам говорила, что вы не должны принимать приглашения от незнакомых мужчин, – сказал он, улыбаясь. – Но так ли уж я незнаком вам?

Элоэ вынуждена была признать, что у нее сложилось такое ощущение, будто она давно его знает. Он стал частью ее жизни. Она о нем думала беспрерывно, начиная с того самого вечера. Она же молилась за него, она была несчастной и обиженной из-за того, что он обманул ее. А сейчас он пришел ей на помощь, когда она так нуждалась в защите.

– Я веду себя глупо, – прошептала она, сдаваясь. – И я с удовольствием пойду с вами на ужин, но при условии, что заплачу за себя сама.

– Вы хотите меня оскорбить?

– Вы знаете, что я не собиралась этого делать, – покачала головой Элоэ. – Но я тоже бедна. Я знаю, что такое считать каждый пенс, отказывать себе в том, чего ты очень хочешь, чтобы позволить себе что-либо другое. Миссис Деранж выделила мне деньги на это путешествие. Я должна заплатить за свой ужин, хотя, с вашей стороны, очень любезно пригласить меня на ужин в качестве гостьи.

С минуту он молчал с таким видом, будто размышлял над тем, что она сказала, а потом рассмеялся.

– Ваша честность невероятна. А вам не кажется, что, раз вы стеснены в финансах, было бы намного лучше поужинать со мной, позволить мне заплатить за вас, а деньги, которые вы должны были бы потратить на это, положить к себе в карман?

– Нет, конечно, я такого не сделаю. Это было бы нечестно. Кроме того, мне пришлось бы врать, а вы, так же как и я, знаете, что это неправильно.

– Да, знаю. Но я удивляюсь, неужели кто-нибудь в наши дни все еще живет по таким меркам?

– Мой отец. И таких людей, как он, должно быть, миллионы, мужчин и женщин, которые пытаются поступать правильно, чего бы им это ни стоило, как бы тяжело еще ни было.

– Вы действительно думаете, что я могу стать одним из них?

– Я знаю, что вы можете. – Она взглянула в его глаза. – Я знала об этом с первого же момента, как только вас увидела. Вы не обычный тип… – она запнулась на следующем слове.

– Мошенника? – подсказал он с той легкой усмешкой, которую она так хорошо знала.

– Это ужасное слово, – продолжала Элоэ. – Но вы понимаете, что я имею в виду. Забудьте свое прошлое, забудьте все то, что вы делали и из-за чего вам сейчас должно быть стыдно. Забудьте все, что вы хотите забыть. Начните сначала, совершая только те поступки, которые будут достойны вас, которые будут правильными. Это принесет вам самоуважение, заставит вас гордиться самим собой.

– Легко говорить!

– Если это так, то, значит, я вас обманываю. Да, бывает тяжело, ужасно тяжело порой, и все-таки вы никогда не пожалеете, если последуете моему совету. Я в этом уверена!

– Вы очень убедительны. А теперь, может быть, мы поедем и поговорим об этом за ужином?

– Да, конечно, – согласилась Элоэ.

Она почувствовала себя немного виноватой, оттого что могла его утомить своими нравоучениями. Она не должна читать проповеди, не должна взывать к душе человека так назойливо.