– А вам поначалу не страшно было управлять такой большой машиной? – поинтересовалась я.

– Видите ли, – улыбнулась женщина, – господин Гольдштерн научил меня верить в себя. Все, кто на него работают, ведут «Дневник успеха».

– И я тоже, – выпалила я.

На лице женщины появилось удивленное выражение. Я погладила Мани, а он тут же лизнул меня в лицо. Надо бы отучить его от этого.

Наконец мы добрались до санатория. Я не люблю больницы, но это здание было похоже на шикарный отель. Что ж, это только лишний раз подтверждает, что с большими деньгами живется неплохо. Женщина проводила нас до палаты Гольдштерна. Он сидел в кресле, и настроение у него, похоже, было отличное. Мани тут же подскочил к нему, виляя хвостом. Первым делом он облизал ему все лицо.

– Со мной он тоже так себя ведет, – сказала я. – Я решила отучить его от этой привычки.

– Я рад, что ты пришла, – поприветствовал меня Гольдштерн.

– Я тоже ждала этого дня, – честно призналась я. При этом я даже сама не могла объяснить, почему так радуюсь. Конечно, прежде всего мне хотелось выяснить, почему Мани умеет разговаривать.

Гольдштерн некоторое время осторожно играл с лабрадором. Похоже было, что он еще испытывает боль от резких движений. Но в целом видно было, что дела у него идут на поправку.

Спустя некоторое время он опять обратился ко мне. Его интересовало все, что касалось Мани. Я рассказала ему, чем его кормят и как часто мы с ним выходим гулять. Я сообщила также, что с нами на прогулку выходит Наполеон и Мани помогает мне обучать его.

Гольдштерн с довольным видом кивнул:

– Я еще при первой встрече понял, что ты умеешь обращаться с животными. Можешь гордиться этим.

– Я завтра же запишу это в свой «Дневник успеха», – нечаянно вырвалось у меня. Гольдштерн удивленно поднял на меня глаза.

– Ты ведешь «Дневник успеха»? Кто тебя этому научил?

Я покраснела. Как мне ему объяснить? Я ведь никому не имела права рассказывать, что Мани умеет говорить и что он учит меня многим вещам.

Гольдштерн почувствовал, что мне стало неловко. Вопросительное выражение тут же исчезло с его лица.

– Давай не будем говорить об этом, – предложил он.

– Да нет, что вы, – поспешно сказала я. – Я только не могу вам сказать, кто подал мне эту мысль.

К моему удивлению, Гольдштерн принял мое объяснение без всяких возражений.

– У меня тоже есть свои тайны, и я ничего не имею против, если собеседник хочет сохранить что-то в секрете.

После такого ответа у меня стало легче на душе. Видимо, Гольдштерн относился ко мне всерьез.

– Я все время задаю себе вопрос, – сказал он, – что отличает тебя от большинства детей. Ты не можешь мне сказать?

Я задумалась. До того как у нас появился Мани, я была совершенно «нормальной». Но теперь все изменилось.

– Просто я думаю о других вещах, – ответила я. – Я хочу заработать деньги, чтобы полететь в Калифорнию и купить себе компьютер.

И я рассказала Гольдштерну о своем перечне из десяти желаний, о копилках, об «Альбоме мечты», о том, сколько денег я заработала за первую неделю, выгуливая Наполеона. Я также сообщила ему о денежных проблемах родителей и о Марселе.

Гольдштерн слушал очень внимательно. Он был прекрасным слушателем. Когда я закончила свой рассказ, он сказал:

– Кира, меня очень порадовало то, что ты мне рассказала. Я уверен, что ты осуществишь все свои желания. Главное только, чтобы никто не смог сбить тебя с пути.

– Мама меня уже высмеяла, – перебила я его и рассказала о том случае, когда мама нашла мои «Копилки мечты».

– Над тобой будут смеяться и другие люди. Но таких, которые будут относиться к тебе с уважением, будет еще больше, – успокоил меня Гольдштерн. – Кроме того, я не думаю, что мама хотела тебя обидеть. Видимо, эта идея просто показалась ей несбыточной и нереальной. Но часто легче бывает добиться несбыточных целей, чем самых обычных и мелких. Ведь если ты ставишь перед собой большую цель, то и стараться надо намного больше.

Мани тем временем убежал в парк и носился там среди кустов.

– Мы еще не обсудили с тобой один очень важный пункт, – продолжал Гольдштерн. – Ты уже долго ухаживаешь за Мани, и я должен возместить тебе все расходы.

– Но корм покупаю не я, а родители. Кроме того, я очень люблю Мани, – ответила я.

– Я хочу выписать для твоих родителей чек, – невозмутимо продолжал Гольдштерн. – Кроме того, неплохо было бы, если бы ты как-нибудь привезла их сюда. Может быть, я смогу чем-то помочь им в их финансовой ситуации.

Я почувствовала облегчение, что это предложение исходило от него. Дело в том, что я не знала, как заговорить с ним о том, чтобы он дал консультацию моим родителям. А Гольдштерн продолжал:

– Но и ты тоже должна что-то получить… Дай-ка я подсчитаю. Ты ухаживаешь за Мани почти уже целый год. Что ты скажешь, если я оценю твою работу в десять марок за день?

Меня смутила эта мысль.

– Я делала это потому, что сразу полюбила Мани, а вовсе не из-за денег, – сердито ответила я.

Гольдштерн рассмеялся. Но у меня почему-то не было ощущения, что он смеется надо мной.

– Кира, большинство людей думают точно так же, как и ты. Когда-то и у меня были похожие мысли. Но назови мне хоть одну причину того, почему нельзя зарабатывать деньги, занимаясь любимым делом?

Что-то похожее я уже слышала. Да, правильно, об этом мне говорили и Марсель, и Ханенкамп. И все же меня не покидало чувство неловкости.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – продолжал Гольдштерн. – Я даю тебе десять марок в день как раз потому, что ты любишь нашего Мани. Я уверен, что ему с тобой хорошо. Именно искреннее отношение к делу и делает твою работу такой ценной.

Он, конечно, полностью не убедил меня, но искушение было слишком велико. Я попыталась подсчитать, сколько же это получится за год…

У меня есть дурная привычка кивать головой и прищуривать глаза, когда я считаю в уме. Господин Гольдштерн рассмеялся, и я поняла, что он раскусил меня.

– Да, это немалые деньги, – сказал он серьезным тоном. – Но я хочу поставить тебе одно условие. Пятьдесят процентов из них ты должна сэкономить.

– Я их все сэкономлю, – радостно воскликнула я. – Ведь мне надо следующим летом в Сан-Франциско.

– Под экономией я понимаю вовсе не это, – возразил он мне. – Ты же так или иначе потратишь эти деньги. И это правильно. Деньги для того и созданы. Но ты должна отложить половину этих денег и ни на что не тратить их.

– А зачем же тогда деньги, если их не тратить? – удивленно спросила я.

– Чтобы жить на них, – объяснил Гольдштерн. – По этому поводу я могу тебе рассказать одну историю.