пальчиком. Всё… только начинается и уже каким-то другим, не знакомым ему голосом… чужим голосом, произнесла, — всё ещё впереди… Посмаковали вы тогда на дискотеке, все вдоволь, над моей большой ошибкой в жизни, поруганной честью и всё?… Шалите… Вот теперь, милый мой, настала моя очередь… шалить и смаковать.

Какую точку? — про себя подумал в недоумении Рыжов. Всё же ответил на её вопрос, — да он… сейчас… находится в сторожке, на отцовской базе… на пилораме. Ты же знаешь где Ибрагим, его отец, пилит лес…

Ну, тогда подкинь меня туда, я тебе буду очень благодарна, или как говорят — буду в долгу, — и Клава кокетливо посмотрела на него. Вадик вздохнул, потрогал рукою рулевое колесо машины, и серьёзно глядя на неё, ответил, — …дело в том Клава, что я долгами не пользуюсь… Мне нужно только моё… А услужить тебе, я всегда готов, после чего, долго не раздумывая, завёл машину, и они поехали в направлении базы-пилорамы отца Газиза, которого все звали в посёлке Ибрагимом.

У базы, Клава вышла из машины, попросила, — … ты погоди немножко меня, я быстро… и направилась к воротам, где чуть в стороне, внутри огороженного забором двора, виднелась небольшая сторожка. Слева повизгивая, грохотала пилорама, проглатывая толстые бревна и выплёвывая ровные доски, у которых возились мужики.

Подойдя к крыльцу, указанной Рыжовым сторожки, не стуча в дверь, открыла её и перешагнула порог.

На неё, словно на приведение, немигающими глазами уставился Газиз. От такой неожиданности, сделав глуповатое выражение лица, он привстал со стула, и только рукою, словно у него отобрало речь от появления Клавы, указывал на стул с другой стороны стола, за которым только что он сидел. Всё же потом промычал, — Клавочка… здрав…

Она прервала его речь тем, что быстро достала из сумочки пистолет, взвела его в боевое положение, чуть слышно прошептала, — пришла за расчётом… Помнишь гадёныш?!. Я тебя предупреждала тогда, на дискотеке… Он, с перекошенным лицом, в подобии жалкой улыбки, двинулся к ней в направлении двери. В тот же миг Клава направила ствол пистолета в пол и выстрелила, пуля впилась в половую доску у самых его ног.

На колени… собака! — безапелляционно произнесла она. Тот подпрыгнул от выстрела к столу, и уже понимая то, какая грозит ему опасность, путаясь в русском произношении слов, произнёс, — кавказский мужчины не стаёт на колени перед всякими… Не успел он закончить предложение, как Клава отвела чуть ствол пистолета в сторону от его фигуры и дважды нажала на спусковой крючок пистолета.

На колени!!!.. Или я тебя положу здесь! — Уже громче произнесла она. Обе пули попали в работающий на столе ноутбук, из которого с треском блеснув, заискрился огонь и тесную сторожку наполнил дым. Запахло палёной резиной и ещё какой-то пластмассой, вперемешку с запахом пороховых газов.

Клава, вновь направила ствол оружия на него, почти прошипела, — ты… падаль, не прячься за кавказских мужчин! Настоящие мужчины Кавказа, почитают свою честь, честь своей семьи и уважают честь других людей. Тем более, честь женщин. А ты… тварь! Да если бы ты посмеялся так над девушкой кавказской национальности, как надо мною, то тебе… тут же, её родственники, отрезали бы башку и не только башку. Я тебя сейчас решу только за одно твоё слово, — "всякие"… Ты нагло обесчестил меня и смеешь говорить мне так? И она вновь выкрикнула, смотря в его глаза, — на колени!!! Тот не выдержал её взгляда, понимая нависшую над ним смертельную опасность, опустился на колени у стола.

Клава, сделала брезгливую мину на своём лице, произнесла, — Кавка-а-аз… Ну, если ты говоришь… Кавказ… то поднимись и пляши лезгинку, иначе я прострелю тебе то, чем ты опоганил меня, и она направила ствол пистолета ему в пах. Ну!.. — в ярости выкрикнула она вновь, всё больше бледнея. Газиз поднялся на ноги подавленный, видя, что дело принимает серьёзный оборот, начал шаркать ногами по полу, откинул одну руку в сторону, вторую, на уровне плеча прижал к груди.

Клава, еле сдерживая себя, с трясущимся в руке пистолетом, чтобы не выстрелить в него, выкрикнула, — веселее гад!.. Не то — положу здесь!.. Тот зашевелился быстрее. Смотря на него, подумала, — …и этот трусливый шакал посмеялся надомною, ей стало обидно…Ей казалось, что если бы он не подчинился её, стал перед ней как мужчина до конца то…

Не выдерживая больше стрессового состояния, Клава вновь выстрелила ему под ноги и произнесла, — ты разве мужчина?.. Да я, как тебе хорошо известно, баба и то брезгую стрелять в тебя. Но ты мне заплатишь сегодня сполна, падаль! Мало того, что ты изнасиловал меня, так ты ещё и рассказал парням… место показывал… Кровь… Целую экскурсию устроил… Значит, кровь мою демонстрировал?.. Теперь, как там у вас называется, — кровная месть… да? И бледнея всё больше и больше на лице, сделала ещё шаг к нему. А у нас называется, — кровь — за кровь… Получи мразь! — и она мгновенно выстрелила в его руку ниже плеча… От попадания в его тело пули, Газиза откинуло к стене он, ухватившись за простреленное место левой рукой, сполз по стене на пол, дико закричал, — …ты что делаешь?!..

Клава, без тени сожаления, ответила, — а ты, что мразь делал со мною?! Там, на пляже… Что, наверно представил себя испанцем — конкистадором, на новых открытых землях, где можно безнаказанно смеяться над девушками полудиких племён?.. Паскуда!!! — выкрикнула зло она и выстрелила в потолок. На пол, перед ними, осыпалась белая штукатурка.

Клава уже почти не владела собою, но ей так хотелось выплеснуть ему в лицо всё то, что наболело у неё в душе за год, с того времени, когда он измарал её. Поэтому, она, не добивала его насмерть сразу, а словно лечила свою душевную и телесную боль тем, как этот не человек ползает у её ног… В то же время, упивалась властью над ним, осознавая то, оставит она его здесь в живых или нет…

Вдруг, дверь в сторожку с треском распахнулась и в проёме дверного косяка, появился Вадик. Он сделал несколько шагов к ней и тихо, с просьбой, произнёс, — Клава… не нужно, — потом взял её за плечи и повёл к выходу из задымленной резиновой и пороховой гарью сторожки. Уже у самой двери, Клава рывком освободилась от рук Вадика и глядя на сидящего и стонущего от боли Газиза на полу, у которого из-под ладони здоровой руки показалась кровь, хрипло произнесла, — …слушай меня внимательно… мужчина Кавказа… если ты… ещё хотя бы один раз,