Бекка решительно тряхнула головой:

— Я — не компромисс, и не риск, не авантюра.

— Вся жизнь — авантюра и риск.

— Твоя — может быть. Моя — нет. У меня все спланировано...

— Беременность входила в эти грандиозные планы?

— Ты считаешь, я нарочно забеременела?

— Нет, не считаю, только хотел подчеркнуть, что жизнь непредсказуема.

Кристос потерял единственную любовь, подумала Бекка, и теперь ему все равно, ради спасения ребенка он может предложить женщине лишь дружбу.

Но сколько дружбы? И что подразумевает его брачный обет? Может быть, цивилизованную договоренность о том, чтобы вести раздельную жизнь, но перед публикой выступать в роли образцовой семьи?..

— Ох, нет! — застонала Бекка — на нее опять накатила дурнота.

— Тебе плохо? Она с трудом подняла отяжелевшие веки и увидела, что Кристос стоит на коленях у ее ног, так близко, что видны морщинки у его глаз... черных, бархатных и встревоженных.

Кажется, ты — любовь всей моей жизни.

— Нет, все в порядке.

— Выглядишь не очень... Наверное, лучше вызвать врача.

Лекарства тут не помогут.

Бекка слабо улыбнулась:

— Необязательно.

— Может, еще кого-нибудь позвать? Например, твою маму?

— Нет-нет, я им еще не говорила.

— А кому говорила?

— Еще никому. Кроме врача, естественно... И Джиллиан, директрисы школы. Ах да, и тебе.

— Мне ты не говорила, — сухо напомнил Кристос. — Зачем твердить, что ты справишься сама? Тебе что, никто не нужен?

— Нет, мне не нужен ты... — Бекка спрятала лицо в ладони. — Ой, я не то хотела сказать...

— Значит, я тебе все-таки нужен?

— Нет... да... не знаю, — она вдруг ощутила невыносимую усталость и, как измученный ребенок, потерла глаза.

— Во всяком случае, думаю, будет лучше, если мы вместе скажем твоим родителям.

Она засмеялась:

— Ты меня слышал?

— Я выслушал, теперь твоя очередь. Ты и впрямь думала, что я позволю тебе одной воспитывать ребенка?

— Ты... мне... не... позволишь?

— Только не одной, — ледяным тоном ответил Кристос.

— Мне не нужен бойфренд!

Кристос обнажил в сердитой улыбке белейшие зубы и рванул ворот рубашки, открыв полоску оливковой кожи. В животе у Бекки сразу что-то екнуло. Она закрыла глаза, проклиная себя за слабость, но все-таки успев представить себе, как касается этой кожи губами.

— Ты носишь моего ребенка! А моего ребенка, Бекка, не будет растить другой мужчина!

— Нет другого мужчины!

Какого низкого он обо мне мнения!

— Все-таки ты очень импульсивная.

— Ребенок всегда будет для меня на первом месте!

— Тогда выходи за меня замуж, и у него будет все, что нужно... включая отца.

— Это не так просто!

— Как раз просто. Или ты выходишь за меня, или я устанавливаю опеку над ребенком.

Бекка похолодела:

— Ты серьезно? Не мучь меня!

— Говоришь так, будто это страшнее смерти.

— Никакой суд не разрешит тебе опеку!

— Да, закон благосклоннее к матери. Но... ты рискнешь? — Кристос видел, как последние краски покидают лицо Бекки, и чувствовал себя настоящим подонком.

— Не шантажируй меня, а то я стану объектом твоих ночных кошмаров.

Кристос ухмыльнулся:

— Я так понимаю, ты сказала «да», верно?

— Чтобы ты не добился своего...

В другом состоянии Бекка заметила бы, что Кристос не столько торжествует, сколько чувствует усталость и облегчение.

— Это все, что ты купила за целое утро? — спросила Эрика, когда они встретились за ленчем.

— Прекрасная обувь, — Бекка убрала покупку в сумку. — Цена неприличная, но как хорошо сидят на ноге!

Старшая сестра заказала рыбу, очищенную от костей, и салат. Когда официант ушел, она вздохнула:

— Как дорого! Надо было заказать курицу.

— Выходишь замуж за одного из богатейших людей в Европе и выбираешь блюда подешевле? Тебе дали открытую чековую книжку, а ты купила пару обуви и еще переживаешь!

— Мне ничего не нужно... Кроме свадебного платья, и я...

— Вижу, тебе необходим урок шопинга, начнем сразу после ленча, — пообещала Эрика и ухмыльнулась, увидев испуг Бекки. — Не волнуйся, я обожаю ходить по магазинам, особенно когда в кошельке полно денег. Подумать только, ты вот-вот станешь отвратительно богатой миссис Каридес!

Бекка невесело подумала, что она заплатит за это свободой и независимостью.

В конце дня на кровати отеля высилась груда одежды — и платье, в которое Бекка влюбилась, едва увидев, — без рукавов, с глубоким овальным вырезом, богато вышитое бисером по кремовому шелку.

— Ну как? — спросила она младшую сестру, выйдя из примерочной.

Эрика взглянула на ценник:

— Выглядишь великолепно, но нужно что-то покруче. Кристос — миллиардер, дизайнеры передерутся за право шить тебе платье!

— Я двадцать шесть лет одевалась сама и намерена продолжать в том же духе.

— Ты — худший потребитель в мире.

— Может, сама выйдешь за Кристоса замуж? — подколола Бекка.

— Не думай, что я не потеснила бы тебя, если бы у меня был хоть какой-нибудь шанс.

— Не стесняйся!

— Знаешь, недавно я минут десять рассказывала Кристосу о своих курсах медсестер, а он вдруг поворачивается и спрашивает: «Вы что-то сказали?» А ко вторнику уже забыл мое имя и назвал меня Эммой!

— Наверное, его голова была занята чем-то другим.

— А если бы он забыл, как тебя зовут? Хотя... не похоже. Кристос с тебя глаз не сводит! У него явно бзик насчет рыжих...

Бекка улыбнулась сестре:

— Ну разве мне не повезло?

Но в следующий миг ей в голову пришло куда более правдоподобное объяснение столь пристального внимания Кристоса.

Конечно, он за мной следит, ведь он сажает себе на шею женщину из другого социального слоя!

— Знаешь, — задумчиво произнесла Эрика, — я вроде как в ответе за то, что ты встретилась с Кристосом. А вдруг он такой же подонок, как Алекс? Ужасно!

— Ты же решила, что он не подонок?