– Конечно, господин.

Готовность Алтарина принимать упреки и его преданное служение были причинами назначения служки ответственным за раскопки.

Чолик изучал массивную дверь. Или надо думать о ней как о вратах? В тайных текстах говорилось, что дверь Кабраксиса как охраняет иные пространства, так и скрывает оставленные за ней властителем-демоном веши.

Рабы продолжали трудиться, голыми руками нагружая тележки дробленым щебнем и глыбами при свете масляных ламп и факелов. Цепи весело звякали и клацали о стены и пол туннеля. Другие рабы размахивали мотыгами, стоя на окружающих дверь валунах или шатких лесах, вздрагивающих при каждом ударе. Люди переговаривались друг с другом испуганно и вполголоса, но торопились откопать дверь. Чолик решил, что это потому, что они надеются потом отдохнуть. Что ж, если то, что скрывается за великими вратами, не убьет их, то, возможно, надеждам их суждено сбыться.

– Открыт уже довольно большой участок, – сказал Чолик. – Почему меня не позвали раньше?

– Господин, – почтительно ответил Алтарин, – не было никаких признаков, что мы так близки к двери. Мы как раз прошли трудный участок, вот эту стену, которую ты видишь перед собой, скрывающую дверь. Я думал, тут очередная полость в горе. Слишком часто указанный тобой путь приводил нас к стенам здешних катакомб.

Строители города создали Рансим, воспользовавшись природными пещерами, которыми изобиловала местность над рекой Дьер, – Чолик помнил это. Пещеры служили отличными складами для товаров и цистернами для подземных вод, незаменимыми в случае осады (а несколько раз за время существования города такое случалось), и защищали от стихий – с вершин Гряды Ястребиного Клюва часто налетали жестокие ураганы. Порт Таурук, основанный после разрушения Рансима, не воспользовался преимуществами доступа в пещеры.

– Когда мы начали долбить эту стену, – продолжал Алтарин, – обвалилась сразу большая секция. Вот почему перед дверью так много булыжников.

Чолик наблюдал, как рабы водружают крупные отколовшиеся куски на тележки и толкают их к отвалам. Кто-то наполнял корзины мелким мусором и опустошал их в другие тележки. Окованные железом колеса на рассохшихся осях поскрипывали и скрежетали.

– Работы по очистке двери пошли быстро, – сообщил Алтарин. – А я послал за тобой, как только узнал, что мы нашли ее.

Чолик, собрав остатки сил, шагнул вперед. Ноги его словно налились свинцом, а сердце колотилось в клетке ребер, просясь наружу. Он зашел слишком далеко, и знал это. Столкновение с Райтеном и заклинание, вызванное для уничтожения крыс, подтолкнули его к последним пределам. Воздуху было тесно в груди. Старым и дряхлым магия дается нелегко. У заклятий свои требования к человеку, и зачастую они оставляют тех, кто слишком слаб, чтобы справиться с их энергией, измотанными и сломанными. А он пришел к магии на исходе жизни, впустую потратив столько лет в Церкви Захарума.

К двери земля шла чуть под наклоном, и ноги Чолика сами собой ускорили шаг. Рабы заметили его приближение и освободили путь, окриками заставляя друг друга убраться с дороги.

Молотки взлетали и падали, рабы строили себе дополнительные мостки, взбираясь все выше и выше. Они торопились, и небрежно сделанный участок лесов, качнувшись как маятник, обрушился, увлекая за собой четверых. Из разбившейся лампы на каменный пол вылилось масло, лужица вспыхнула – занялся пожар.

Один из упавших закричал от боли, схватившись за сломанную ногу. При свете факелов тускло поблескивала белая кость, торчавшая из окровавленной голени.

– Разберитесь с огнем, – приказал Алтарин.

Раб плеснул из ведра воду на пламя, но лишь разбрызгал горящее масло до огромной двери, где оно затекло в крошечные впадины.

Один из наемников бросился к рабу и быстрыми взмахами ножа разрезал его рваную рубаху. Погрузив лохмотья в другое ведро, он прихлопнул огонь намокшей тряпкой. Пламя, шипя, умерло.

Чолик шагнул сквозь огонь, не желая показывать, что испугался. Прикрылся небольшим волшебным щитом – и остался невредимым. Поступок этот произвел желаемый эффект – страх рабов перед дверью сменился страхом перед ним.

Дверь представляла собой угрозу, но угрозу неопределенную. Чолик же несколько раз доказал, что, убивая рабов и сбрасывая их тела в пропасть, он не мучится угрызениями совести. Собравшись, остановившись – его переполняла слабость, но жрец не мог позволить себе споткнуться, – он повернулся к рабам.

Лихорадочные перешептывания мигом прекратились, были слышны только стоны человека, баюкающего сломанную ногу. Но вот и он уткнулся лицом в сгиб у локтя, больше не крича, лишь хныча еле слышно.

Зная, что ему понадобится куда больше сил, чем есть у него сейчас, чтобы встретиться с тем, что находится по ту сторону двери Кабраксиса, Чолик произнес магические слова, призывая Тьму, которой десятки лет назад боялся, в которую несколько лет назад начал погружаться и с помощью которой совсем недавно обрел силу.

Старый жрец воздел правую руку, шевеля разведенными пальцами. Слова, запрещенные Церковью Захарума, слетали с его языка, и он чувствовал, как в тело пиявкой впивается энергия, прокусывая плоть, расцарапывая кости острыми коготками. Если заклинание не сработает, он наверняка рухнет, провалившись в беспамятство, и пролежит так, пока тело не восстановится.

Вокруг головы жреца вспыхнул пурпурный нимб. С пальцев сорвалась алая стрела и полетела к рабу со сломанной ногой. Красный свет коснулся его, разлился по телу, огромная невидимая рука сжала человека в кулаке, и раб закричал.

Чолик продолжал говорить, чувствуя, как становится сильнее по мере того, как заклятие связывает его с землекопом. Слова слетали с губ все быстрее и увереннее. Невидимая рука распластала человека по земле, а затем вздернула его вверх, подвесив в воздухе.

– Нет! – вопил несчастный. – Пожалуйста! Умоляю! Я буду работать! Я буду работать!

Когда-то человеческий ужас и мольбы могли тронуть сердце Чолика. Нет, подобные вещи никогда глубоко не бередили душу жреца, ибо старик не помнил, чтобы когда-то чужие нужды были для него превыше собственных. Но были времена, когда он вместе с миссионерами Церкви Захарума исцелял болящих и ухаживал за раненными во время нередких стычек между Западными Пределами и Тристрамом.

– Нееееет! – кричал человек.

Остальные рабы отступили назад, некоторые просили за страдальца.

Чолик заговорил снова, а затем сжал кулак. Пурпурный нимб почернел, как чернеет на теле синяк, и багровая дуга ринулась к висящему рабу.

Когда тьма коснулась человека, тело его принялось скручиваться. Эхо жуткого хруста выскакивающих из своих гнезд рук и ног наполнило пещеру. Раб закричал снова – несмотря на бушующую в нем агонию, он оставался в сознании.

Несколько жрецов, покинувшие Западные Пределы вместе с Чоликом, но еще не отрекшиеся от путей Церкви Захарума, упали на колени, прижавшись лицами к шершавому полу. Их Церковь исповедовала лишь принципы исцеления и надежды, исповедовала спасение. Лишь Длань Захарума, орден освященных Церковью воинов, и Дюжина Великих Инквизиторов, разыскивающая проникшую в ряды послушников демоническую силу и бьющаяся с ней, пользовались благословениями Йериуса и Акарата, которые даровались первым избранным.