— Я не уверен, что они будут мочить, — усмехнулся Прохор. — В их арсенале физическое убийство — последнее средство. Но если я потеряю личность, чем это будет лучше смерти?

Саблин помолчал.

— Это верно. — Он с силой провёл себя ладонью по лицу, поднялся. — Помочь?

— Справлюсь. Чай поставь.

Прохор убрал мусор, расставил по полкам кучки стеклянных палочек и пластинки минералов, разбитые срезы агата, сердолика и яшмы. Включил компьютер, просмотрел записи на дисках.

— Всё в порядке? — зашёл в спальню Саблин. — Ничего не пропало? Я имею в виду деньги, сувениры, медали, ценные вещи.

— Ничего ценного, если не считать, что стёрты все записи по формологии, числонавтике и математике. Но это восстановимо, ничего секретного я в компе не держал.

— А где держишь?

Прохор постучал пальцем по лбу:

— Тут.

— Мы поставим квартиру под охрану.

— Не стоит, вряд ли они сунутся сюда ещё раз.

— Но открыли они её профессионально, не сломав замка, из чего можно сделать вывод, что им помогает либо медвежатник, вор-домушник, либо…

— Спецслужба.

— Точно. Они вышли на кого-то из местных спецслужб, причём это может быть не обязательно силовая контора, а структура МЧС, к примеру.

— Чего гадать? Дело сделано.

— Если эргион у тебя, они за ним ещё придут, так что мы правильно делаем, что уезжаем. Идём пить чай. Будешь звонить начальству?

— Вообще-то мне работать надо, — с сожалением проговорил Прохор.

— Ну да, есть примета такая: ходить на работу — к деньгам, — пошутил Саблин.

— Я серьёзно, мне дали задание рассчитать характеристики суперрезины из нанотрубок.

— Ничего, посчитаешь позже.

Прохор скрылся в ванной комнате, вышел умытый и посвежевший.

Сели на кухне за стол, выпили по кружке чаю с бутербродами.

Прохор собрал сумку с вещами, оглядел гостиную.

— Такое впечатление, что я сюда больше не вернусь.

— Нездоровое ощущение. Успокаивать и обещать ничего не буду, сам знаешь, в каком непредсказуемом мире мы живём.

— Одиннадцатый Ф-превалитет, реальность «второго отрицания Единого».

— Я не об этом, твоя эзотерика цифр и вложенный в них смысл меня волнуют мало. Чем больше я встречаюсь с людьми, тем меньше мне хочется с ними общаться. Исключения не в счёт. Неужели в будущем ничего не изменится? Ты же там бродишь, должен знать.

— Я не путешественник по времени, я проникаю в то же самое настоящее, что пронизывает всю «матрёшку» Вселенной и существует здесь и сейчас, только каждый слой «матрёшки» живёт чуть иначе. Каждая цифра…

— Формирует пространство, создаёт матрицу форм, ты это уже говорил.

— Просто в числомирах, базой которых служат большие числа, реальность становится изменчивой, плывущей, тающей. Там легко стать колдуном, как говорится, управляющим объектами и силами с помощью мысленноволевых усилий. Но всё равно это не будущее в том смысле, в каком ты это понимаешь. Это… — Прохор поискал термин, — Бездна, вернее, Бездны.

— Где и живут Владыки?

— Вроде того. Хотя я не уверен, что они там живут.

— Если они Владыки Бездн, где они могут жить?

— У меня была мысль поискать их. Ладно, пошли.

Они закрыли квартиру, спустились к машине.

Прохор оглянулся на свой дом, в котором прожил больше двадцати лет, в котором жили родители, а до них деды, в душе шевельнулась тоска.

— Не переживай, — сказал Саблин. — Всё изменится.

— Жаль, если изменится к худшему.

— Есть хорошая поговорка в тему: пессимист считает, что всё плохо и хуже быть не может, оптимист уверен — может!

Прохор улыбнулся. Отлегло от сердца. Саблин как никто понимал его и всегда готов был помочь.

«Киа-Вейр» рванула с места.

* * *

Клирово оказалось довольно большим современным селом, связанным с трассой на Рязань неплохой асфальтовой дорогой.

Прохор насчитал около сотни дворов, пока они ехали на край села, и Саблин сообщил:

— Больше двухсот хозяйств, живёт почти тысяча человек, есть четыре магазина, школа, больница, спортклуб и даже свой кинотеатр с 3D-залом. Поэтому молодёжь уезжать отсюда не спешит. Когда Михась переехал сюда, деревня была на грани похорон, а потом поднялась, когда он больницу восстановил.

— Асфальт тоже он положил?

— Нет, договорился с администрацией района, пообещал турбазу в Мещёре восстановить, на реке Пре, они и засуетились.

Свернули в переулочек, ведущий к лесу, остановились у последнего дома, вполне современного, сложенного из цельных красиво обработанных брёвен, двухэтажного, но не производящего особенного впечатления. Да и забор у усадьбы был условный, из обыкновенной металлической сетки — рабицы.

— Здесь, — сказал Саблин, припарковывая свой спорткар впритирку с забором.

— Не богато, — заметил скептически настроенный Прохор. — А ты говорил, он человек с деньгами. На нормальный коттедж средств не хватило?

— Так ведь смотря как этими средствами распорядиться, — пожал плечами Саблин. — Михась на этот счёт говорит: счастлив не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Ему на жизнь хватает.

Ни в саду, ни во дворе, ни в огороде никого не было видно, однако стоило гостям выйти из машины, как дверь в дом отворилась, и на крыльцо выбрался грузноватый кряжистый молодой мужик в бело-красной футболке и таких же штанах. У него была короткая седоватая бородка, соломенные усы с проседью, такого же цвета волосы, прикрытые белой бейсболкой, нос картошечкой и улыбчивые тёмно-жёлтые глаза.

— Я его предупредил, — сказал Саблин, открывая калитку и направляясь к дому по усыпанной мелкой галькой дорожке. — Здорово, Михась.

— Здоров, Дан.

Они обнялись. Потом хозяин отстранил приятеля, посмотрел на Прохора.

— Проходи, чего остановился? Я Михась, ну, или Михаил, ежели привычней. А ты Прохор, насколько я понимаю. Дан объяснил на пальцах ситуацию. Ничо, будешь тут как у Христа за пазухой.

Прохор протянул руку и словно попал в клещи: ладонь у бывшего бизнесмена была мясистая, твёрдая и очень крепкая.

Через несколько минут гостю показали его комнату на втором этаже, с видом на лес, Михась провёл прибывших по дому, показывая, где что располагается, и все трое уселись на открытой веранде, пристроенной к основному строению под прямым углом к улице.

Стол на веранде был уже накрыт.

— Решил устроить себе сегодня разгуляй, — признался Михась рокочущим баском. — С полудня дома, жена на работе, она врач-педиатр в больнице, дети — у меня трое — в Рязани, бабуля в цирк повезла, к вечеру приедут.