— Вы ее так и называете? — спрашиваю я.

— В основном мы называем ее Варей. Пройдешь? — мотает головой в сторону большой комнаты.

— Да…

Стряхиваю с ног кеды теми же движениями, которыми минуту назад Антон снимал свои кроссовки, и аккуратно ставлю свою обувь рядом с его. На контрасте с большими белыми «найками» мои кеды выглядят почти детскими.

Внутри подрагивает, пока выпутываюсь из его толстовки.

— Туалет вон там, — он указывает подбородком на маленькую дверь рядом с лестницей, оставаясь неподвижным.

Кладу толстовку на стул у входа, бормоча:

— Ясно.

Он не двигается еще пару секунд, а потом размеренной походкой направляется в комнату.

Скользнув глазами по узким бедрам в шортах-карго, заправляю за уши волосы и иду следом.

— Пиво будешь? — заглянув в холодильник, Антон поворачивает ко мне голову.

Я никогда не пила пиво. Мне никогда не предлагали его парни. Вообще, никто никогда не предлагал, но я и хот-доги на заправках раньше не ела.

Киваю, останавливаясь у кухонной столешницы, которая тянется вдоль стены. Прижимаюсь к ней поясницей. Здесь так тесно, что я могла бы протянуть руку и дотронуться до своего парня, но вместо этого складываю руки на груди.

Порывшись в ящике рядом, Антон достает открывашку и снимает с запотевшей бутылки крышку. Протягивает бутылку мне, предлагая сделать первый глоток прямо из горлышка. Подношу его к губам и глотаю холодное пиво с горчинкой, прикрыв глаза и запрокинув голову.

По подбородку стекает тонкая струйка.

Быстро утираю ее ладонью и делаю еще один глоток, только на этот раз увереннее и в два раза больше.

Стоя напротив, Антон упирается рукой в столешницу рядом со мной и чуть раздувает нос, делая долгий выдох.

Отдаю ему бутылку, снова вытирая подбородок.

Пока он глотает, на сильной жилистой шее вверх и вниз скачет адамово яблоко, и я облизываю губы, наблюдая за этим чисто мужским явлением.

Поставив бутылку на стол, Антон нависает надо мной, упершись в столешницу и второй рукой тоже.

Все напряжение этих дней перекидывается в мелкую дрожь. Растекается по телу вибрацией, оседает в животе огненным шаром, который, я знаю, прямо сейчас делает меня влажной!

Глядя на упрямый подбородок перед собой, сгораю от желания почувствовать эти твердые губы на своих, но именно в этот момент в душе опять расцветает обида на то, что Антон Матвеев мог больше вообще никогда не позвонить…

Его рука опускается. Ладонь ложится мне на талию. Сжав ее, он подтягивает меня к себе, заставляет животом прижаться в паху, а руками схватиться за пояс его шорт.

Мой живот простреливает молнией, когда в него ударяется твердый бугор, который делает слабыми колени.

Антон громко дышит у моего виска. Сама дышу со свистом, поворачивая голову навстречу его подбородку, который он опускает, округляя плечи.

Соединяем губы под идеальным углом, и я перестаю дышать, растворяясь в ощущениях. Чувствуя его губы. Каждую знакомую деталь. То, какие они теплые и какие мягкие.

О боже, еще…

Мы размыкаем губы одновременно и одновременно соединяем языки. Я, встав на носочки и забросив ему на шею руки, а Антон, качнувшись вперед и впечатав меня своими бедрами в столешницу.

Старый ящик ударяется о стену. Внутри звенят столовые приборы, пивная бутылка падает на пол, обдавая наши ноги холодной пеной.

— Твою мать! — Антон отскакивает от меня, глядя на пол слегка безумным взглядом.

Боясь свалиться вслед за бутылкой, хватаюсь за столешницу подрагивающими руками. Под юбкой сжимаю бедра и рвано дышу, круглыми глазами наблюдая за тем, как он мечется по комнате: подхватывает бутылку и отправляет ее в мойку. Сдернув с крючка кухонное полотенце, бросает его на пол и приседает на корточки, но подхватывается в ту же секунду и хватается за ширинку.

Беззастенчиво пялюсь на его ладонь, переминаясь на ногах как лошадь, которая не может устоять на месте.

Жарко…

Мне жарко!

Запустив ладони в волосы, Антон проходится ими до самого затылка и замирает, глядя на меня.

Приоткрыв губы, смотрю на него исподлобья.

Он делает два коротких вздоха, от которых его грудная клетка поднимается и опадает, а потом забрасывает за голову руку и стягивает с себя футболку.

На его животе есть кубики, которые я ощущала под пальцами столько раз, но я никогда не видела его без футболки вживую. Только на фотографиях в его соцсетях, которые засмотрела до дыр!

А сейчас я чувствую, как тяжелеет и наливается моя грудь. Как соски твердеют и больно царапаются о лифчик, пока веду глазами от грудных мышц Антона вниз по животу к пупку, под которым густая дорожка темных волос и широкая серая резинка трусов над поясом шорт.

Мне приходится вздернуть глаза вверх, потому что, отбросив футболку в сторону, он идет ко мне…

Глава 18

Полина

Столешница опять ударяется о стену, потому что, прижав меня к ней, Антон начинает в точности с того, на чем мы закончили, и когда мой рот снова прилипает к его, а руки обвивают шею, он чуть приседает и горячими шершавыми ладонями забирается под мою юбку.

Все то, чего он не делал раньше, он делает сейчас!

Задрав юбку мне до талии, сжимает пальцами мои голые ягодицы так, что я со стоном мычу ему в губы, а перед глазами пляшут белые круги от интимности его хватки, которую он продолжает, как пытку, даже когда усаживает меня на стол и вклинивается между ног коленями.

Сжимаю ногами его талию и целую, как ненормальная, этими дикими поцелуями пытаясь без слов дать ему понять, что чувствую там, внизу — какой он твердый, и что с ума от этого схожу.

Мне становится плевать на то, что он мог никогда не позвонить. Моя обида превращается в дикое желание наказать его своими ласками.

Да! Да, наказать!

Я целую, кусаю его губы, бросаюсь навстречу его языку, царапая голые