Борьба афганского народа с советскими войсками продемонстрировала миру его непримиримость к вооружённой агрессии — а именно как агрессоров восприняли афганцы наш воинский контингент. Мы можем сколько угодно говорить о миротворческой, интернациональной миссии Советской армии в Афганистане, но суть от этого не изменится: афганский народ видел в СССР агрессора, и потому его сопротивление естественно. Какая-то часть афганцев шла за нами, но вынужденно и временно, — лишь для того, чтобы собраться с силами и найти новые способы сопротивления. Моя вторая командировка в Афганистан дала возможность пообщаться со многими офицерами афганской армии, окончившими военные училища в СССР. Несколько раз в неформальной обстановке я встречался с лидером ДОМА (Демократической организации молодёжи Афганистана) в его кабульской квартире. Афганские товарищи всегда говорили: «Помогайте нам, шлите помощь, советуйте, как строить социализм, но войска уведите в Союз». Ни больше, ни меньше.

Ввод советского воинского контингента в Афганистан отчасти умерил пыл междоусобной войны в афганских племенах, озадачил их, но не настолько, чтобы чужаки не получили отпора. Жизнь на Востоке размеренная, неспешная. И силы сопротивления постепенно приспособились к новым условиям — появлению в стране правительства, поддерживаемого Советским Союзом. По одну сторону баррикад оказались войска современной ядерной державы, способной разнести планету в куски, по другую — слабо вооружённые отряды не сведущих в политике дехкан, которые всегда воевали, но не знали за что: получали деньги, и ладно.

В целом жизнь афганского народа не изменилась, всё шло своим чередом. Старейшины племён, осмыслив ситуацию, вынесли вердикт: войска «шурави» — враг первой важности и с ним надо бороться. Межплеменные проблемы отложили до лучших времён или решали их в обычном порядке: надо каравану племени сарабани пройти по земле племени батани — плати пайсу и проходи. Всё просто и понятно. Официальное административно-территориальное деление в Афганистане не соответствует исконным районам проживания племён, и на территории каждого племени действуют свои законы и правила.

Управлявшая положением дел джирга (совет старейшин) приняла решение формировать вооружённые отряды. Нищета заставила мужчин уходить в горы к душманам. Такой шаг был для многодетных семей единственной возможностью выжить: джирга оплачивала расходы и не давала умереть с голоду. Абсолютное большинство населения страны нуждалось в дополнительном заработке: правительство не беспокоилось о народе, жившем натуральным хозяйством эпохи Средневековья. Его беднейшая часть потянулась в горы, где были оборудованы места для складирования оружия, продовольствия, одежды, воды. В сезон уборки урожая мужчины возвращались к работе на полях, после чего опять отправлялись добывать хлеб с «Бур-303» в руках. Сегодня он мирный дехканин, усердно возделывающий рисовую плантацию, завтра — моджахед, стреляющий в любого, кто встал на пути: русского, американца, соплеменника из соседнего кишлака — неважно. За всё платили. Полевые командиры, исламские комитеты вырабатывали стратегию и тактику борьбы — как прикажут, так и будет, в этом можно не сомневаться. Жизнь в вечном состоянии войны вели многие мужчины, что приветствовалось в кланах и семьях, поощрялось духовными лидерами, звавшими на борьбу с неверными. Излишне говорить, что слово муллы — непререкаемый закон для мусульманина, нарушить его нельзя.

Ввод советских войск в Афганистан обеспокоил лидеров наркомафии: сверхдоходный бизнес попадал под удар. «Шурави» могли не только ограничить производство наркотика, но и частично перекрыть пути его реализации. Понимая, что советские военные не оставят без внимания базы боевиков, плантации мака, афганский наркобизнес приспособил производство героиновой продукции к новым условиям. Зондировались выходы на представителей власти в административных центрах, правительственные структуры в столице, отслеживались действия ограниченного контингента в местах дислокации. Короли наркобизнеса усилили боевые отряды за счёт населения подконтрольных районов, вооружили их автоматическим оружием, обучили в мелких стычках с советскими и правительственными войсками. Были проложены новые караванные маршруты для поставок зелья на рынки соседних стран, в первую очередь в Пакистан, созданы дополнительные каналы агентурного обеспечения наркотрафика.

Бандиты, с незапамятных времён разбойничавшие на горных караванных путях, грабили коммерческие караваны индусских, пакистанских, местных купцов, могли поживиться товаром героиновой мафии — какая разница, — лишь бы урвать бакшиш. Приход в Афганистан «шурави» создал угрозу разбойному промыслу — советские войска так или иначе брали под защиту кишлаки, отдельные районы, стремились контролировать караванные пути.

Часть вооружённого населения находилась в кишлаках. Это местное ополчение для защиты жилищ от всех душманов, вместе взятых, — от правительственных и советских войск в том числе. В основном это были мужчины старшего поколения и подростки 13–14 лет, владевшие стрелковым оружием так же уверенно, как их отцы и деды. В период советского присутствия в Афганистане местное ополчение эффективно использовалось полевыми командирами для разовых операций против советских войск в кишлачных зонах. В боях за кишлаки мирные с виду дехкане мгновенно превращались в душманов и неожиданно нападали с тыла. Главное в тактике групп ополчения — внезапность. Они составляли агентурные сети душманских отрядов, скрывавшихся в горах, проводили караваны через свои территории, собирали разведывательную информацию о советских войсках. В обыденной жизни это были простые дехкане, усердно работавшие на полях и плантациях, только АК или «бур» лежал где-то рядом с тяпкой-мотыгой. Сопротивление племён, сельского населения, различных группировок советским войскам со временем приобрело контуры вооружённой борьбы.

В книге «Военно-политическая спецоперация СССР в Афганистане» авторы предложили называть вооружённые отряды оппозиции, воевавшие с советскими войсками в Афганистане, «незаконными вооружёнными формированиями». Я с этим не согласен и к решению данного вопроса подхожу профессионально, как офицер разведки Воздушно-десантных войск, изучавший противника в боях на афганской земле в течение четырёх лет. Если считать боевые отряды оппозиции «незаконными вооружёнными формированиями», то вооружённые силы Афганистана также попадают под это определение — законность власти Бабрака Кармаля в качестве руководителя государства настолько сомнительна, что армия, главнокомандующим которой он являлся, тоже становится незаконным вооружённым формированием со всеми вытекающими последствиями. Советский Союз не только поддержал, но и вооружил данное формирование современной техникой, обеспечил корпусом военных советников. Тогда получается, мы нарушили нормы международного права?

Поразмышляем над этим вместе. Душманы, с которыми мы воевали не только в горах в 1981-м, а тем более в 1984 и 1986 годах, уже не те душманы, какими они были в 1980 году, по многим показателям: вооружению, подготовке, оснащению, психологическому фактору. Душманы провинций Каписа, Нангархар не похожи на боевиков провинций Вардак, Урузган или Гор, Фарах, Нимроз по национально-племенному составу, религиозной принадлежности, обычаям. Моджахеды отрядов полевого командира Абдурахмана провинции Гильменд отличались от бойцов муллы Насима той же провинции: с первыми можно было договориться об условном перемирии, со вторыми — бесполезно. С лидером «Исламского общества Афганистана» Раббани вполне реально было найти общий язык и, например, направить оружие его боевиков на вооружённые формирования других душманских главарей. А к Хекматияру, руководителю «Исламской партии Афганистана», обращаться с таким предложением не имело смысла. Перечислять отличия вооружённых группировок, противостоявших нам в Афганистане, можно долго.