Ли энергично закивала.

– Как повезет ребенку, если его родители будут помнить все! – воскликнула она. – Достижения ребенка в прошлом смогут его утешить, даже если мама его самого близкого друга отнеслась к нему не лучшим образом.

Хелен с улыбкой спросила:

– Ты имеешь в виду кого-то конкретного?

Ли сухо улыбнулась.

– Да, я говорю о Майкле.

Доктор Гинотт слушал с большим интересом.

– Мне кажется, – сказал он, – что ребенок, сумевший все так сформулировать, будет счастлив. У него есть защита от бездумных оскорблений, которым дети подвергаются каждый день. Люди не смогут навесить на него ярлыки – «лжец», «безответственный ребенок», «ленивец», «глупец». Он точно знает, кто он такой. И его самооценка – это ключ к свободе.

Ли, вы с мужем дали Майклу этот ключ. Он снова и снова будет вспоминать свои особые качества и способности, о которых вы говорили с такой любовью. Вы помогли ему на самом глубинном уровне понять, в чем его сила. Он понял, кто он.

А у ребенка, которого непрерывно оценивают, таких знаний почти никогда не бывает. Жизнь для него сложнее. Он часто остается зависимым человеком. Ему нужно, чтобы окружающие говорили ему, кто он такой, что он может делать и насколько хорошо.

Неожиданно оживилась Рослин.

– Подождите-ка минутку! – воскликнула она. – Вы правы! Это все объясняет! Теперь я знаю, что нужно сказать Марше. Я скажу ей: «Ты не имеешь права оценивать других людей. Твоя задача – помочь детям, которых ты учишь, поверить в себя. Они не смогут этого сделать, если ты будешь постоянно их оценивать. Неужели ты хочешь, чтобы они всю жизнь носили свои коробочки для оценки другим людям? Наступает время, когда ребенок должен посмотреть на свою коробочку и сказать себе: «Мне нравится то, что я сделал» или «Нет, мне это не нравится». Раньше или позже он сам сможет решить, что для него правильно. Что было бы с Фултоном[3], Колумбом или братьями Райт[4], если бы они всю жизнь зависели от мнения других людей?.. Что вы думаете, доктор Гинотт?

– Я думаю, – улыбнулся он, – что вы согласились бы с теми психологами, которые считают, что у здорового человека все оценки проистекают изнутри!

– Я вам это докажу! – воскликнула Рослин. – Я обязательно скажу об этом, когда встречу Маршу в следующий раз. Вы не представляете, что она почувствует!

Неожиданно Рослин прижала руку ко рту.

– Что я говорю! Только послушайте меня! Я все еще пытаюсь убедить ее в своей правоте! Получается, что, для того чтобы ощутить уверенность в себе, мне нужно ее одобрение! Вы понимаете, что я делаю? Я передаю Марше право оценки – я завишу от ее восприятия, от ее представлений о добре и зле, о том, что правильно, а что нет. Я позволяю ей делать со мной то же самое, что она делает со своими учениками!

Рослин повернулась к Ли:

– Повтори мне, пожалуйста, поговорку Майкла.

– Важно не то, что думают они; важно, что знаю я…

– Сделай мне доброе дело, Ли, – сказала Рослин. – Попроси Майкла написать эти слова еще раз. Скажи ему, что ты встретила женщину, которая хотела бы иметь такое напоминание перед глазами. Скажи, что я тоже собираюсь повесить его записку на холодильник.

Когда мы собрались вновь, стало ясно, что наше занятие, посвященное похвале, возымело большое действие на наших детей. За последние две недели наши отпрыски услышали в свой адрес больше похвал, чем за последние два года.

– Ты правильно произнес очень сложное слово!

– Мне нравится твой вопрос – он заставил меня задуматься.

– Ты собирал головоломку целый час? Какая настойчивость! И сосредоточенность!

Никогда прежде наши дети не слышали таких похвал. Мы чувствовали себя «очень хорошими» матерями.

Если мы и видели в себе какой-то недостаток, то лишь чрезмерную увлеченность. Слишком большое количество похвал – даже самой полезной разновидности – начинало оказывать на наших детей сильное давление. Хелен рассказала, что Лори заявила ей: «Мама, не нужно каждый раз, когда я играю на пианино, говорить мне, что это доставляет тебе неземное удовольствие!»