Домой я добиралась в одиночестве. Наталья отправилась формировать потребительскую корзину мужу, сыну и собаке. Ей не давала покоя мысль, что родные люди могут обойтись без ее опеки, а точнее, забыть то, о чем она им постоянно напоминала – без нее они пропадут. Пропадавшие, правда, робко уверяли, что помощь пока не нужна, но Наталья отрезала:

– Обойдусь без вашей жалости.

Ее решение немедленно позаботиться о семье было вполне закономерным. Когда мы выбрались на улицу, я вдруг поняла, что не вписываюсь в общий жизненный поток. Жизнь текла мимо, а я являлась как бы сторонним, крайне равнодушным наблюдателем. Жила в этаком замкнутом пространстве, куда не проникали лучи радости.

Наталья, наверное, почувствовала мое состояние. Несмотря на жару, она несколько раз зябко передернула плечами, видно, ей тоже было не очень уютно. Чтобы стряхнуть с себя негатив последних дней, она должна была убедиться в том, что в ее привычном домашнем мире ничего плохого не случилось, побыть рядом с близкими людьми, в родной обстановке. Расставаясь со мной, Наталья с виноватым видом несколько раз потребовала признания, что я не обижаюсь на нее. Мне, естественно, пришлось весьма убедительно врать, что я от нее устала и теперь очередь других.

В квартире было душно, я открыла окна и на кухне, и в комнате. Телефонный звонок прозвучал так неожиданно, что я с испугу выронила банку с кофе на плиточный пол. Банка разбилась вдребезги, и один из осколков срикошетил в лодыжку. С торчащим из ноги проклятым стеклом я схватила трубку.

– Мамочка, привет! Как ты там?

Свет мой Леночек, ну как нельзя вовремя. Я сразу ощутила прилив жизненных сил. Господи! Как хорошо, когда есть для кого жить!

– Все хорошо, Ленусь, осваиваюсь потихоньку. Начинаю заниматься ремонтом нашей квартиры.

– Как папик?

– Папик на даче, борется с вредными привычками. У тебя все в порядке?

– Да, нормально, очень нравится. Мам, ну ладно, я еще позвоню, а то твоих денег жалко. Целую тебя. Если что, звони, что-то мне твой голос не нравится – слишком радостный. – И отключилась…

Через минуту я поймала себя на том, что сижу и невольно улыбаюсь тому кусочку прежней жизни, который удалось поймать за хвост, благодаря разговору с дочерью. Резко встав с табуретки, я ощутила боль в ноге. «Банка!» – вспомнила я. В это время опять зазвонил телефон.

– Алло! – с раздражением бросила я в трубку.

– Ты что, с печки упала?! Почему такой надрыв в голосе? Нормально добралась? И с кем там трепалась? Телефон был занят. А у меня, представляешь, прихожу – лужа на кухне, Денька, паразитка, надула. Вылетела было меня встречать, но вспомнив про свою мелкую пакость, залезла под стол. Там и сидит, в смысле, лежит. Можно представить, как ее тут без меня выгуливали… Ну ладно, я тебе попозже позвоню.

Я хотела отключить телефон, но не успела. Он нахально затрезвонил снова.

– Ирина Александровна?

Я утвердительно кивнула, затем, опомнившись, сказала:

– Слушаю вас.

– Листратов вас беспокоит. Никак не могу застать вас ни дома, ни на работе. Вы в отпуске?

– Да, в отпуске, поэтому очень занята и дома практически не бываю.

– Хотелось бы снова встретиться с вами, Ирина Александровна. Не смогли бы вы подойти ко мне за…

– Мы бы не смогли. У нас бытовые травмы. Мы, разговаривая с вами, истекаем кровью.

– Надеюсь… это шутка.

– Да какая там шутка, вся в осколках, как ежик в иголках. Осваиваю приемы йоги. Так что милости прошу ко мне.

– Хорошо, – медленно проговорил следователь, – только это будет где-то в районе восьми. Не поздно?

– В самый раз, – буркнула я в ответ и отключила звонок телефона.

Минут через сорок я с забинтованной ногой сидела на диване и записывала в свой ежедневник интересующие меня вопросы.

Итак, что мы имеем?

Однокомнатную квартиру, которую я тихо ненавижу. Впрочем, она не моя. Я просто вынуждена здесь жить. А Димка, в результате, вынужден жить в тюрьме. Опять ненужные мысли. В сторону их! А вот и нужные. Почему Олег досрочно позволил себя похоронить? Есть основания предполагать, что сделал он это намеренно, пожертвовав своей машиной. Об этом свидетельствует тот факт, что именно эта машина попала в аварию, и именно в ней был обнаружен труп, нашедший упокоение под именем Олега. Кто же этот несчастный? И как мог Олег, судя по всему, порядочный парень, кому-то подстроить автомобильную катастрофу? По сути своей – это убийство…

Вторая группа вопросов. Если Олег решился на преступление, значит, у него была серьезная причина кого-то или чего-то опасаться. От кого или от чего он прятался? А может быть, при этом он еще что-то прятал? Драгоценности матери? Но их, скорее всего, он мог прятать только от дорогой жены, так же как раньше от отца. Едва ли кто-то еще, кроме соседей, был посвящен в тайну его наследства. Хотя сие нам неизвестно.

Дальше. Зачем Олег вернулся в свою бывшую квартиру, да еще ночью? Хотя как раз понятно: днем это сделать он не мог. Покойники среди бела дня запросто не разгуливают. Знала ли Анна о замысле Олега? И знал ли он о продаже ею квартиры? Может быть, не знал, и пришел, чтобы тихонько пожить в ней незамеченным, пережидая неприятности. Да нет, едва ли… Скорее всего, он пришел, чтобы что-то забрать. Да, но Анна уже вывезла все вещи. А из этого следует, что он либо не знал об этом, либо в квартире был оборудован тайник, о котором не знала Анна!

Последний вывод настолько поразил меня, что я вскочила с дивана, но тут же уселась опять, морщась от колюще-режущей боли в ноге. Похоже, вытащила не все осколки. Оставим пока эту болезненную тему в покое и порассуждаем о другом.

Анна могла не знать о планах Олега. Очень уж поспешно она вычеркнула его из своей жизни. Даже еще раз замуж выскочила, одну квартиру продала, второй – собиралась распорядиться. Нет, не мог Олег поделиться с ней своими планами. Уж с кем, с кем… А кстати, с кем? С кем он мог поделиться? С Ладой Игоревной и Андреем Петровичем тоже не делился. Ежу понятно. Их он, наверняка, по-своему любил и просто не хотел вмешивать в свои проблемы. Хотя, в конце концов, ему пришлось обратиться к ним за несколько дней до своей смерти…

Нужно уточнить у Лады Игоревны, знала ли Анна о наследстве Олега. И если знала, пыталась ли его разыскать. Если не пыталась – значит, нашла. Интересно все-таки, кому она доверила продажу квартиры Олега? Судя по ее стяжательской натуре, она едва ли доверила бы это дело не близкому ей человеку. Ну это, я надеюсь, легко уточнить, когда вернется Сергей.

Еще один вопрос, ответ на который можно будет получить прямо сегодня, – что хотел сказать мне Денис из автосервиса. Часов в одиннадцать позвоню ему домой. Впрочем, догадываюсь, о чем пойдет разговор – о сомнениях, которые возникли у него на похоронах лже-Олега.

Теперь о ключах… Судя по всему, от металлической двери занимаемой мною квартиры имелось не менее четырех пар ключей. Так, посчитаем – одни у меня, другие – у Димы, третьи – Еленины, опять у меня. Четвертыми открывал свою квартиру сам Олег. И был убит. Значит, тот, кто его убил, имел… пятые! Я сползла с дивана и, осторожно ступая, доковыляла до входной двери, закрыла ее на металлический засов – дело рук мастера Лешика. Следовало бы вообще сменить замок, но говорят, когда двери металлические – это проблема. Дима сказал, при оформлении сделки ему передали только три пары ключей, заверив, что больше не было. Вот и еще один вопрос – откуда у убийцы ключи? Анна их имела, но сдала фирме «Дом вашей мечты» после того, как вывезла мебель. По-видимому, ключи у нее появились после «первой смерти» Олега. Еще Ника говорила, что при жизни мужа Анна не могла самостоятельно попасть в эту квартиру. Может, отыскала ключи где-то у Олега? Уточним у Ники. Кстати, о Нике… Не мог ли Олег поделиться своими проблемами именно с ней? И еще один момент – у нее определенно есть свои соображения по поводу убийства Олега. Достаточно вспомнить, как она отказалась говорить на эту тему. И надо успокоиться по поводу ключей. Олег, открыв дверь, мог ее и не закрыть. В этом случае убийце ключи без надобности.