Хейзл еще никогда не продавала лотерейные билеты столь успешно. Она переходила от стола к столу, и глаза ее сияли еще ярче, чем ослепительная улыбка. Несколько мужчин так засмотрелись на нее, что купили десяток билетиков только для того, чтобы привлечь внимание этой прелестной женщины.

Медленно потягивая минеральную воду из бокала, Барт следил за Хейзл из противоположного конца зала. Казалось, она не замечает восхищенных мужских взглядов.

Барт поставил бокал на стол и начал машинально постукивать кончиками пальцев по льняной скатерти, страстно желая вышвырнуть вон этих наглых донжуанов. Некоторые из них годились ей в отцы! Эти люди пользовались в обществе большим уважением, но сейчас, под воздействием алкоголя и женской красоты, кажущейся доступной, поскольку ее обладательница была без спутника, они превратились в толпу распущенных глупцов!

Хейзл похожа на экзотический цветок, когда вот так плавно движется в своем ярком наряде, подумал Барт. Белое и красное. Невинность и искушенность.

Его пальцы стучали по крышке стола с все возрастающим нетерпением, словно в такт частым ударам сердца.

Хейзл кивнула ему, давая понять, что настало время розыгрыша лотерейных призов. Он поднялся и направился к ней, словно моряк, зачарованный пением сирены.

Внезапно весь мир словно сжался до размеров пространства, разделяющего их, которое сокращалось с каждым его шагом. Все, что он сознавал, — Хейзл совсем близко от него, в ее глазах вспыхивают странные огоньки, щеки и шея пылают, словно у женщины, только что испытавшей оргазм…

Барт едва ощутил благодарный поцелуй победительницы, выигравшей поездку в Париж. Он инстинктивно вздрогнул, когда губы женщины скользнули по его щеке, и подумал, как бы ему хотелось сейчас ощутить вкус темно-розовых губ Хейзл…

Пытаясь привести себя в чувство, он резко встряхнул головой. Это было похоже на опьянение. Но он весь вечер почти не прикасался к спиртному…

Не оставляя Хейзл шанса ответить отказом, Барт на виду у всех протянул к ней руку, а потом склонился к ее лицу и так, чтобы никто не слышал, сказал:

— Сейчас, не правда ли?

Эти слова показались Хейзл чересчур интимными. Она знала, что должна отказать ему, но была не в силах этого сделать. И даже не потому, что это было бы непростительной грубостью. Ей хотелось ощутить, как его руки обнимают ее. Хотя бы только раз!..

— Хорошо, — кивнула она.

Может быть, с Лили это произошло именно так… Она оказалась бессильна перед его неотразимым обаянием. Да и какая женщина устояла бы?

Барт обнял ее за талию, теснее привлек к себе и почувствовал, как она задрожала. Его охватила радость триумфатора.

В юности он легко начинал молчаливую прелюдию к занятиям любовью, которая происходила на танцевальной площадке. Казалось, его тело само знало, что нужно делать. Напряженная мужская плоть и мягкая, податливая — женская… Горячее дыхание, вырывающееся из женских губ, мягкие упругие груди, прильнувшие к его груди…

Но этот танец был совсем другим — почти целомудренным! Он, Барт, искушенный обольститель, прикасался к своей партнерше так осторожно, словно танцевал с благовоспитанной старой девой.

И в то же время это был самый захватывающий эротический эксперимент в его жизни!

Он боялся потерять над собой контроль и чувствовал, что стоит ему только чуть-чуть выйти за пределы дозволенного и он набросится на Хейзл, как пещерный человек!

Нужно заговорить с ней, чтобы хоть немного усмирить желание, решил Барт.

— Так вам нравится ваша работа? — спросил он, сознавая, насколько безразлично-вежливым выглядит этот вопрос.

Хейзл вздрогнула, очнувшись от сладостного забытья, и попыталась сосредоточиться. Ей так хотелось медленно расстегнуть пуговицы ею смокинга и положить голову на грудь, обтянутую шелковой рубашкой…

— Да… Думаю, да. Во всяком случае, она не хуже и не лучше любой другой.

— Что это значит? — удивился Барт.

— Ну, каждая работа имеет свои плюсы…

— И в чем они заключаются, не считая возможности находиться в блестящем обществе и танцевать с мужчинами вроде меня?

Хейзл слегка улыбнулась.

— Дело в том, что я никогда не знаю, получу ли следующий заказ, и ощущение неопределенности омрачает радость от успешно выполненной работы. Хотя, с другой стороны, мне нравится чувствовать себя свободной. Я не хотела бы каждое утро просыпаться в семь утра, облачаться в деловой костюм и отправляться в офис…

При мысли о том, как она может выглядеть в узкой юбке и изящных туфельках на высоких каблуках, Барт почувствовал, что во рту у него пересохло.

— Да, это верно, — вежливо согласился он. — К тому же, я полагаю, доходы у организаторов вечеринок гораздо выше, чем у простых служащих.

Хейзл покачала головой, и золотистая прядь волос упала ей на шею.

— Вовсе нет. Кроме того, все эти балы и приемы такие скучные…

— Что ж, спасибо, — сухо заметил Барт.

— О, я не имела в виду вашу! — спохватившись, ответила Хейзл.

Слово «скучная» в последнюю очередь подходило для этой вечеринки, и щеки ее горели от сознания своей вины.

Барт заметил этот румянец, и в нем неожиданно пробудилась нежность. Ему еще не доводилось видеть, как женщина краснеет в его объятиях.

— Вам не стоит так переживать, Хейзл, — мягко сказал он. — Вы меня нисколько не обидели.

Она почувствовала, что замирает от счастья. О Боже! Он здесь, рядом, и не позволяет себе ни одной вольности, которая могла бы задеть ее!..

— Хорошо, — произнесла Хейзл одними губами.

Барт почувствовал, как напряглось ее тело в его объятиях, и нахмурился. Обычно женщины прижимались к нему, инстинктивно раздвигая бедра. Это было похоже на вопросы и ответы без слов. А сейчас… Он улыбнулся и легко провел большим пальцем вдоль спины Хейзл, ощущая под нежной тканью восхитительный изгиб.

Это прикосновение словно парализовало Хейзл, и она окончательно поняла, почему Лили потеряла голову. Как могло быть иначе, если этот человек всего лишь после нескольких коротких встреч и вполне невинного танца оказывает такое сильное воздействие даже на нее, Хейзл, — осторожную и разборчивую после неудачного брака. Что же было бы, если бы он поцеловал ее? Или занялся с ней любовью?

И она взглянула Барту в глаза. Интересно, как он отреагирует на задуманную Лили шутку?

А он в это время думал о том, что ему достаточно лишь слегка наклонить голову, чтобы прижаться к ее трепещущим губам.

— Пойдем отсюда, — прошептал он, — в более уединенное место…

Скорее всего, это были самые невинные слова из всех, когда-либо произнесенных им в подобных ситуациях, но Хейзл так резко отпрянула, как будто он предложил ей публично раздеться догола. Она взглянула на него снизу вверх с немым вопросом в глазах и конвульсивно вздрогнула.