Он был одет в своей обычной небрежной манере — в джинсы и джинсовую куртку, под которой виднелся темный свитер с высокой горловиной, а его жесткий взгляд явно предвещал неприятный разговор.

Хейзл хотелось приказать ему убраться и захлопнуть дверь, но она так и не смогла этого сделать.

В руке Барта была сумка, которую она оставила у него.

— Вы уезжали в такой спешке, — ядовито произнес он, — что забыли свои вещи.

— Спасибо.

— Не хотите ли пригласить меня войти? — продолжал Барт своим бархатисто-обволакивающим голосом, и Хейзл вздрогнула, чувствуя, как вновь поддается его обаянию.

По выражению его лица было невозможно догадаться, насколько силен его гнев, но дружелюбие на нем явно отсутствовало.

Взгляд Барта скользнул по Хейзл сверху вниз, начиная от тяжелого узла волос на затылке, вдоль золотистого шелкового кимоно, стянутого на поясе, до босых ступней. Он глубоко вздохнул, словно ныряльщик перед прыжком в воду, и спросил:

— Я разбудил вас?

— Нет, я уже давно проснулась.

— Но не успели одеться? — насмешливо улыбнулся он.

Никогда еще он не говорил со мной с такой откровенной неприязнью, подумала Хейзл. Конечно, было бы глупо надеяться, что он совсем не разозлится.

Она была уверена, что Барт не станет кричать, шуметь, стучать кулаком по столу или бить посуду, но чувствовала, что под его внешним спокойствием кроется глухой, едва сдерживаемый гнев, который в любую минуту может вырваться наружу, сокрушая все на своем пути.

Лучше успокоить его, чем раздражать еще больше, вступив в спор, решила Хейзл и натянуто улыбнулась.

— Входите. Я… я не ждала вас.

— Разве? — вполголоса поинтересовался Барт. — Вы решили, что после того, как меня выставили дураком, я надолго забьюсь в свою нору, не осмеливаясь высунуть оттуда нос? Если так, то вы меня явно недооценили.

Хейзл покачала головой, стараясь казаться спокойной, что было совсем нелегко. Одно лишь физическое присутствие Барта заставляло вибрировать каждый ее нерв, к тому же под кимоно на ней ничего не было. Слегка откинув голову назад, она посмотрела ему прямо в лицо и ответила:

— Ничего подобного. Я просто хотела сказать, что не ожидала увидеть вас в восемь часов утра на пороге своего дома. Особенно после всех этих событий.

— Я решил подождать, пока моя злость уляжется, — хмыкнул Барт. — О решениях, принятых в порыве гнева, почти всегда приходится сожалеть. — Он помолчал и взглянул на нее сверкающими, словно два лезвия, глазами. — И выбрал такое время, когда вы наверняка окажетесь дома. Хотя, возможно, мне не следовало бы появляться так рано — вероятно, я помешал легкому утреннему сексу? Может быть, какой-нибудь несчастный сейчас с нетерпением дожидается вашего возвращения в постель? — Взгляд его скользнул по направлению к полуоткрытой двери спальни. — Если так, то я зайду попозже.

Хейзл понимала, что ей все равно не удастся уклониться от разговора. Лучше уж взять себя в руки и выяснить отношения раз и навсегда.

Она отступила в сторону, позволяя Барту пройти. Дверь захлопнулась.

Может быть, мне следует переодеться во что-то более подходящее, чем кимоно? — в панике подумала Хейзл.

Не дожидаясь приглашения, Барт направился в гостиную. Он прошелся по комнате и приблизился к окну.

Хейзл молча разглядывала его мощный силуэт на фоне светлого пятна, черные волосы, мягкими завитками спадающие на воротник…

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Барт обернулся.

— Итак, — осторожно начала она, не осмеливаясь предложить ему выпить, — полагаю, вы пришли, чтобы высказать все, что думаете обо мне.

— Не разыгрывайте святую невинность.

Барт улыбнулся невеселой улыбкой, ничем не напоминающей ту, которую Хейзл привыкла видеть на его губах. Да и голос его звучал по-другому, отметила она, — холодно и резко.

— Барт, я…

Но он не дал ей закончить фразу:

— Теперь я вижу, что мое первое побуждение — не доверять вам, — было абсолютно правильным. Вы ведь не случайно услышали об этой работе, Хейзл? Все было подстроено с самого начала?

Она уже собиралась сказать, что это не так, но губы ее сами собой проговорили:

— Да.

— Причем женщиной, которая так и не смогла примириться с поражением! Лили до сих пор невдомек, что некоторые отношения лучше разорвать, особенно если… — Он прервал самого себя на полуслове и отошел от окна.

Какой цинизм! — мысленно возмутилась Хейзл.

— Я знаю Лили много лет! — воскликнула она. — И никогда не видела, чтобы она так переживала из-за мужчины!

— Разве я виноват, что женщины считают меня привлекательным? — заметил Барт высокомерно, и ей захотелось отвесить ему оплеуху.

— Нет, но это не оправдывает вашего отношения к ним. Вы заставляете их страдать! — резко ответила она.

Барт пристально посмотрел на нее.

— А если они не слышат, что им говорят?

Глаза Хейзл сверкнули.

— Вам не приходило в голову, что Лили решилась на такой поступок не только потому, что вы разбили ей сердце?

Наступила гнетущая тишина.

— Что же я еще натворил? — наконец спросил Барт.

— Сами знаете, что!

— Нет уж, просветите меня! — потребовал он, в упор взглянув в обвиняющие глаза Хейзл. — Давайте! Скажите прямо, что вы имеете в виду!

Хейзл судорожно вздохнула.

— Лили была девушкой до встречи с вами.

Последовало еще более долгое и какое-то странное молчание.

— О, я понимаю, — наконец произнес Барт, медленно кивнув. — Теперь понимаю.

— Значит, вы этого не отрицаете?

— Того, что я был ее первым любовником? — Его рот искривился в мрачной усмешке. — Нет, не отрицаю.

Услышав его признание, Хейзл почему-то почувствовала себя уязвленной.

— Хорошо, что вы нашли в себе, силы придать это, — сухо сказала она.

— Просто я слегка удивлен тем, что Лили поделилась с вами подробностями наших отношений, вот и все. — Барт устремил на нее пронзительный взгляд. — Вы ведь не обсуждаете свою сексуальную жизнь с подругами?

— Нет, конечно.

Хотя, мысленно усмехнулась Хейзл, мне сейчас и обсуждать-то нечего.

— Итак, вы считаете меня варваром, отнимающим у молоденьких девушек наиболее ценное сокровище? Человеком, который лишает их невинности, а затем бросает? Прямо какой-то средневековый роман! — насмешливо добавил он.

— Я этого не говорила… — начала она, но Барт перебил ее:

— Но наверняка подразумевали. — Он в упор посмотрел на нее и спросил: — Или вы думаете, что я изнасиловал Лили? — Хейзл молчала. — И считаете, что я должен был жениться на ней? Не думаю, что большинство людей в наше время придерживаются таких старомодных взглядов. — Барт заметил холодное выражение лица Хейзл, и его глаза расширились от изумления. — Не могу поверить, — медленно произнес он, — что вы всерьез так думаете. Так вот, значит, почему вы вышли замуж? Потому что Харли лишил вас невинности до брака?