Он смотрел на меня жадным лихорадочным взглядом, как будто от моего ответа зависело то, как поступит он.

– Отпустил бы, – твердо сказал я.

– Отпустил?

– Ну а что тут сделаешь? Сам же сказал – человека не вернешь.

– Это-то да.

Он снова ударил по перилам и сжал кулаки.

– Я убил бы его.

Он произнес это самым обыкновенным тоном, как если бы он сказал «я поехал бы завтра к морю позагорать». И обернулся посмотреть, что я скажу на это. Я молчал.

– Но потом думаю, ну, убью я его. А с ней-то что делать?

Он пододвинулся к самому моему лицу и вдруг воскликнул, отчаянно и вместе с тем требовательно, как будто это я был причиной его нынешнего состояния:

– Что мне с ней делать? Скажи мне, что?!

Я отшатнулся от него. Он схватился за голову и замычал как от боли:

– Убью… Обоих убью. Не могу больше… Нет, к черту! Что руки об них марать… Пусть живут. Сам с моста прыгну… Будь проклят тот день, когда я ее увидел… Ммм…

Он взревел диким звериным рыком, потом затих, опустил руки и уставился на меня странным отрешенным взглядом, так, будто видел меня впервые. Да он ненормальный, подумал я.

– На, закури, – я дал ему сигарету и сам тоже закурил.

– Приятель у меня был, – заговорил он через некоторое время, – друг детства, как говорится. Так вот он, когда узнал, что его дело конченное, решил не дожидаться и сам себя кончить. И знаешь что? Не смог в себя выстрелить. Смешно, да? Ты знаешь, что тебе лучше умереть прямо сейчас, а выстрелить в себя не можешь… Рука не слушается… Я подумал тогда, а вдруг я тоже не смогу? Долго думал, представлял по-разному. И знаешь, что надумал? Лучше всего с моста прыгать. Прыгать легче всего. Умираешь еще в воздухе – сердце разрывается. А если вдруг не успел, от удара уж точно умрешь. Ну, а если и тут не успеешь, в воде-то точно… Тут главное мост хороший найти, высокий. Я себе присмотрел парочку. Дай бог, не придется, но если что, я знаю, куда ехать… В животе у меня все сжималось от холода, от страха и от не знаю которой уже сигареты. Он опять почувствовал мои мысли и повернулся:

– Ты замерз. Холодно тут. Иди домой, я тебя совсем заболтал, Алинка тебя потеряла небось. Я тут еще постою.

Он, кажется, пришел в себя. Во всяком случае, старался казаться спокойным. Взгляд его снова остановился на моем лице, и он добавил:

– Я хотел попросить тебя поговорить с Алинкой.

– О чем?

– Спроси у нее на счет этого, дизайнера.

– А если она не в курсе?

– Скажи просто, что Мишаня, ну там, догадывается о чем-то, переживает, спать не может, ну все такое. Только про людей моих не говори ничего, ради бога. Обещаешь? – он схватил меня за рукав.

Все-таки он ненормальный, снова подумал я, высвобождая руку.

– Обещаю, обещаю. А Лия про них знает?

– Не-ет, – сказал он с довольной ухмылкой. – Она осторожничает последнее время, но им удалось кое-что заснять. Они же профессионалы. Завтра снимки будут у меня.

– Ты говорил ей, что знаешь?

Он ухмыльнулся.

– Она все отрицает. Ты же видел Лию. У нас, говорит, с тобой только одна проблема – твоя голова. Ха! Ты заметил, да? Она думает, что я после аварии того, – он ткнул пальцем в висок. – В общем, скажи Алинке… Скажи, что Мишаня готов все простить, все забыть, ни о чем не спрашивать – лишь бы она прекратила эти свои пошлые случки… Пусть порвет с ним. Прямо сейчас. Чтобы я больше не слышал о нем. Ты понял?

Я только собирался спросить, как он собирается все забыть – по-моему, на него это совсем не было похоже – как вдруг мы услышали тихое шебуршание гравия где-то повыше нас.

– Стой! – прошептал Мишаня и снова схватил мою руку, хоть я и не собирался никуда идти.

Он весь подобрался, вытянул шею и уставился в темноту. Наверху тенью скользнула чья-то фигура. Кажется, кто-то стал спускаться вниз по дорожке. Когда фигура приблизилась к нам, в груди у меня все сжалось: это была Лия. Мелькнув перед нами в свете фонаря, она быстрыми легкими шагами сбежала вниз и скрылась в темноте деревьев. В голове у меня молотом застучали тревожные мысли. Что теперь будет? Что она задумала, неужели бежит на свидание, вот так, посреди ночи? Неужели не догадывается, что муж глаз с нее не спускает? Передо мной понеслись страшные кровавые сцены, свидетелем или даже участником которых я должен буду стать, и снова я подумал – как я сразу не догадался, что все настолько серьезно? Почему не настоял на собственной машине? Здесь ведь даже телефоны не работают! Я не смогу позвонить ни в скорую, ни в полицию. Да и как мне уехать отсюда? Ведь я не смогу даже вызвать себе такси?

– Спокойно, – прошептал Мишаня, потирая руки. – Сейчас она пойдет назад.

Я не ничего понимал. Он что, знает, куда она пошла?

– Гуляет, – объяснил Мишаня. – Она всегда гуляет перед сном.

Мы затаились в темноте. Прошло, наверно, не больше двух-трех минут, хоть мне показалось, мы ждали целую вечность, и на дорожке опять зашуршало. Перед нами появилась Лия. Слава богу, одна, подумал я. Она шла обратно, теперь медленнее, с упором переставляя каждую ногу – дорожка здесь поднималась довольно круто. На мгновение ее лицо осветилось фонарем, и я поразился тому, какую оно выражало решимость, непоколебимую волю. О чем она думала? На что решалась в этот поздний час?

Я выждал немного и тоже пошел домой. Когда мы прощались, Мишаня пожал мне руку и надавил мне на плечо своей тяжелой ладонью, видимо, желая похлопать меня по-дружески в знак того, что мы с ним теперь на короткой ноге, и даже пробормотал что-то вроде извинения за то, что втянул меня в свои дела. Но все это вышло так неестественно, так неуклюже, что лучше бы он этого не делал. Он был из той породы деловых людей, что с первой минуты знакомства думают только об одном – чем бы этот человек мог им пригодиться и какую выгоду можно было бы извлечь из знакомства с ним. Вот и я постоянно ловил на себе его приценивающийся взгляд и отлично понимал, что он попытается воспользоваться мной, раз уж я здесь оказался и могу чем-то помочь. Я не имел ничего против такого подхода, но и не забывал о нем. Так что в ответ на его слабые извинения, я снял с плеча его руку и сказал, что ничего ему не обещаю.

Наша дверь была не заперта. Осторожно открыв ее, чтобы не разбудить Алину, я застал ее на скамейке за кухонным столом, она дремала, привалившись на бок. На столе я увидел приготовленный для меня чай. Она открыла глаза.

– А я ждала-ждала тебя и заснула. Ты что так долго? Замерз? Она потянулась ко мне, но не сразу смогла выпутаться из пледа, которым накрывалась, и я сам обнял ее, сонную и теплую, сев на скамейку рядом с ней. Она прижалась горячими губами к моей ледяной, ничего не чувствующей щеке.

– Я тебя ждала, хотела сказать тебе, что я…

– Что?