– Ты шутишь? Да и откуда они узнают, что я вообще получил телеграмму?

– Должно быть, им об этом скажет почтальон. – Анна постучала пальцем по обратной стороне конверта, на которой стояла пометка «сообщить о вручении», и расплылась в широкой улыбке. – Собирайся, дорогой, нам предстоит увлекательное путешествие. Если ты, конечно, не хочешь нажить себе проблем.

Челюсть свело от злости, но все, что мог сделать, – это наполнить стакан третьей порцией виски и осушить его одним глотком. Тем же вечером я начал готовиться к отправлению на родину своего прапрадеда.

1873 год

Румыния, Валахия

Спустя три дня я стоял на перроне, сжимая в руках ручку чемодана, и недовольно всматривался в приближающийся поезд, из трубы которого валил густой пар. Люди галдели, толпились, толкались, пытаясь проститься с близкими. Анна держала на сгибе локтя сумочку и поправляла белоснежную рубашку, заправленную в богато украшенную, лазурного оттенка юбку, сделанную из прямоугольного куска шерстяной ткани.

Поезд остановился, и грузная женщина лет сорока сошла со ступеней, начав проверять билеты пассажиров. Когда подошла очередь, она окинула нас презрительным взглядом и с отвращением протянула документы обратно, подзывая следующего.

Анна, увидев мой гнев, исказивший лицо, мягко подтолкнула в спину, заставив пройти.

– Проводницы все такие, пойдем, дорогой, поезд скоро отправляется.

Внутри вагона пахло алкоголем, по`том и дешевыми сигаретами, отчего меня чуть не вырвало. Я шел следом за Анной, лавируя между подвыпившими мужчинами, при этом с силой сжимая ручку тяжелого чемодана. Наконец-то мы добрались до нашего купе и распахнули двери. Внутри были две нижние полки, стол около окна и свежая газета. Закинув чемодан под сиденье, я рухнул на свое законное место и принялся стягивать пиджак. Анна положила сумочку на стол и приоткрыла окно, впуская в купе свежий воздух и людской гогот, доносившийся с перрона.

Спустя двадцать минут поезд тронулся, оставляя позади шумную Валахию. Саднящее душу чувство поселилось где-то глубоко. Стараясь отогнать нагнетающие мысли, я достал из внутреннего кармана пиджака Библию и начал ее читать, произнося молитвы про себя, чтобы Всевышний уберег от зла и соблазна.

1873 год

Румыния, Брэила

Мы с Анной стали последними пассажирами, покинувшими поезд, так как все остальные сошли на станциях за много миль до Брэилы, и удивленно переглянулись, когда нас встретил полуразрушенный вокзал и пустошь, на которой не росло ни одно дерево.

– Дорогой, всему должно быть объяснение.

Я открыл было рот, чтобы высказать накопившееся недовольство, но вдали услышал лошадиное ржание.

На горизонте появился извозчик, который восседал на ко`злах и управлял двумя запряженными в повозку вороными лошадьми. Его лицо было частично скрыто непроницаемой светлой тканью, над которой виднелись только зеленые глаза. Поравнявшись с нами, он натянул поводья, заставив лошадей недовольно фыркать, и спрыгнул на землю, подняв пыль под высокими сапогами. Стряхнув с вышитого жилета из овчины белую пыль от дорог, мужчина подошел ближе, прокашлялся и протянул мне ладонь. Вокруг его глаз собралась сеточка морщин – похоже, незнакомец улыбался сквозь непроницаемую светлую ткань.

– Прошу прощения, немного не рассчитал время. Поезда к нам не так часто ездят, но рад, что вы наконец-то смогли до нас добраться.

Я недоверчиво посмотрел на извозчика, который продолжал протягивать руку. Заметил, что его кожа скрыта под темными кожаными перчатками, которые переливались в солнечных лучах.

– С кем имею честь разговаривать? – холодно спросил я, сделав пару шагов вперед, загораживая Анну от незнакомца.

Мужчина встрепенулся и засмеялся – хрипло, надрывисто, будто давно этого не делал.

– Прошу меня простить. Эштон О-Хаша. Бывший мэр этого городка, в котором проживал некогда ваш прапрадед.

– А как вы поняли, уважаемый Эштон О-Хаша, что мы прибудем именно сегодня?

Извозчик замер на толику секунды, в глазах его промелькнула паника, которая вскоре сменилась лукавой усмешкой.

– На телеграмме, которую вам отправил, стояла пометка «сообщить о вручении». В день, когда мне сказали, что письмо было вручено, я позвонил на вокзал, который находится в сотне миль отсюда. Спросил, сколько времени будет идти поезд от Валахии до Брэилы. Мне ответили, что трое суток. И вот, отсчитав три дня, я каждый день приезжаю сюда, чтобы встретить дорогих гостей. Сегодня мне наконец-то улыбнулась удача.

Его слова хоть и не до конца, но вызывали доверие. Дед Сорина рассказывал, что его отец зачастую уезжал работать на вокзальную площадь, находившуюся в сотне миль отсюда, в городе под названием Кемстон. Мужчина чинил паровую часть двигателя поездов, которые зачастую ломались из-за неправильной сборки и большой нагрузки.

– А что случилось с вашим вокзалом? Неужели у жителей нет средств для починки такого памятника архитектуры? Вы пробовали связываться с мэрией? Может, они готовы выделить чек в несколько тысяч долларов, чтобы отреставрировать его? – Анна вихрем вклинилась в разговор. Ее лазурного оттенка шляпа съехала на глаза, прикрывая нежное девичье лицо от солнца.

– Ох, это долгий разговор. Позволите, если я все расскажу вам по дороге в Брэилу? Через час солнце войдет в зенит, и находиться на открытой песчаной местности станет просто невыносимо.

Мы согласились и, передав чемодан извозчику, запрыгнули в кабину. Лошади, которые стояли смирно, словно завороженные, негромко фыркнули и лягнули копытом. Кабина затряслась, когда скакуны перешли на бег. Лишь звук хлыста, рассекающего воздух, сопровождал нас всю дорогу в Брэилу.

Спустя двадцать минут извозчик привез нас к заброшенному дому. Фасад, выкрашенный когда-то красной краской, выцвел на солнце и облетел. Деревянная крыша местами прогнила и осела, крыльцо и перила были выдраны с корнем. Дверь, ведущая в дом, оказалась приоткрыта, а окна заколочены балками.

С одной стороны, хотелось поскорее скрыться от палящего солнца, на котором я не мог долго находиться, чтобы не покрыться волдырями, с другой – это заброшенное строение не внушало никакого доверия.

Извозчик, охнув и поставив рядом со мной чемодан, перевел взгляд на дом и почесал затылок, тяжко вздохнув.

– Красивый когда-то был дом, одноэтажный, но мог вместить в себя человек пятьдесят. Любили там собираться и мужчины, и женщины, чтобы отдохнуть от тяжелого рабочего дня. Там Фи`липп и познакомился с Сентрией, на которой потом и женился. Хороший мужчина был, работящий, и женщины его любили. Да и как мимо такого пройти: под два метра ростом, густые каштановые волосы, голубые глаза, нос с горбинкой, загорелый от постоянных работ на солнце. Как приедет домой с работы, так все и сбегались поприветствовать Филиппа. Да и по хозяйству всегда помогал: то роды примет у коровы, то крышу подлатает.

Я медленно развернулся к мужчине и приподнял одну бровь. Смутное сомнение зародилось в душе, заставив выяснить волнующие моменты.

– Вы так живо все это рассказываете. Откуда знаете?

– Так это… – замялся на миг извозчик, – сохранились старые газеты, в которых ваш прапрадед часто мелькал на первых полосах. Любил его народ, почитал, да и сам он никогда не зазнавался, всегда помогал чем мог. И на работе Филиппа уважали. Сколько он поездов отремонтировал – не счесть! Как-никак заслужил посмертную славу в наших краях, что до сих пор помним и бережем воспоминания.

Тугой узел в груди ослаб, и я едва слышно выдохнул, пытаясь унять учащенное биение сердца. Анна стояла чуть поодаль и недоуменным взглядом обводила фасад дома, крепко прижимая к груди сумочку. Не выдержав, она спросила:

– Простите, а здесь есть где-нибудь поблизости гостиница? Трактир? Дома, где нас могли бы пустить на ночлег?

Извозчик мотнул головой и пожал плечами.

– Сожалею, но нет. Все дома, что еще не снесли, заняты семьями. Сейчас жители, должно быть, спят, потому что в полдень, в такую жару, вряд ли можно что-то делать.

– А почему у вас лицо прикрыто тканью? – опомнившись, спросил я.

Мужчина шмыгнул носом и привычно усмехнулся.

– Видите ли, я много времени провожу под палящим солнцем, поэтому кожа превратилась в обожженное месиво. Чтобы хоть как-то спасти то, что осталось от лица, прикрываю его тканью. А темную одежду ношу, потому что она, по поверьям нашего края, спасает от злых духов и привидений.

– Дорогой…

Анна, которая была полна энтузиазма увидеть родину моего прапрадеда, жалобно застонала и сделала пару шагов назад. Избалованная комфортом – железной лоханью, наполненной горячей водой, свежей едой и мягкой кроватью, – она никак не ожидала, что ее встретит разрушенный дом, который дышит на ладан. Анна была глупа, но неуемная энергетика жизнерадостной девушки служила, пожалуй, единственным