Позади девушки из земли начали прорываться костлявые руки, цепляясь за траву. Мертвецы, вытаскивая свои изъеденные червями тела из гробов, издавали нечеловеческие крики, от которых во`роны, сидящие на ветвях, с недовольным карканьем улетали прочь. Скелеты, вырвавшиеся из заточения, стояли за Анной, подобно верным стражам. У некоторых плоть не успела прогнить и свисала неровными лоскутами с костей. Откуда-то со стороны леса показалось множество белоснежных мотыльков, которые летели в нашу сторону. Когда они оказались на расстоянии не более ста метров, я понял, что это призраки летят воссоединиться со своими некогда погребенными телами. Они окутывали собственные кости, подобно пледу, позволяя тем обрести человеческие очертания.

Мертвецы на каждый мой шаг назад делали три вперед, стремительно сокращая между нами расстояние. Когда я попытался сбежать через черный ход, дверь передо мной захлопнулась, щелкнув засовом, который не поддавался. Пытаясь выбить окна, закричал от бессилия, вспомнив, что с переднего фасада они заколочены. Я метался по дому, словно загнанный зверь, но спасения не было – лишь уничтожающий душу страх.

Между тем монстры приближались – звук каблуков женских туфель, ударяющихся о деревянный пол, эхом отражался от стен. Анна встала в паре метров от меня и протянула вывернутую под неестественным углом руку, ткнув острием топора в грудь. Я съежился от ужаса и закричал, отсчитывая удары собственного сердца, на что она в ответ зарычала.

Анна криво улыбнулась и замахнулась, всадив лезвие топора в стену над моей головой. Я вскрикнул, но тут же осекся, увидев, как за спиной призрака материализуются духи. Извозчик, который встречал нас по приезде, опустил повязку и откинул ее в сторону. Все его лицо испещрили шрамы, рот был зашит грубыми нитками, из него стекала вязкая слюна. За ним справа стояла женщина лет сорока, которая держала в руках два тесака, а слева – девочка, зарезавшая собственную бабушку. Увидев меня, она помахала рукой и улыбнулась. Следом – молодые мужчины, у которых не было глаз – лишь зияющие дыры. Я уже не мог издать крик отчаяния, так сильно меня трясло.

– Я отомстила за то, что они были слепы и глухи к моим крикам и мольбам о помощи. Мое милосердие не знает границ, ты почти не почувствуешь боли. Не будешь кричать в агонии, как эти отступники и предатели, которые только и могли, что прикладываться к бутылке. Отомстив, освобожу душу от злого рока и смогу воссоединиться с Фи`липпом. Тебе нужно лишь познать на собственной шкуре грехи своих предков.

Я открыл рот, чтобы закричать, но мне на голову накинули холщовый мешок. Затем один глаз пронзила дикая боль, когда вторым мельком успел заметить, как морок Брэилы истончался – дома рушились друг за другом. Призрачные стражи – верные духи этих земель – рассыпались пеплом на про`клятые земли, даруя душам освобождение.

А в воздухе все еще звучал шепот:

– Верни мое сердце… и отдай свое…

Часть 2

Аннабель

1773 год,

Румыния, Брэила

Я сидела посреди поля около колодца и собирала травы, которые могли бы помочь в изготовлении отвара от кашля. Забрав волосы под белую косынку, ползала на коленях, срывая соцветия и подставляя лицо солнечным лучам, сощурив глаза. Только в окружении природы чувствовала себя на своем месте. Она придавала мне сил, которые помогали магии бурлить под кожей и творить под покровом ночи привороты и порчи.

Травница и ведунья днем, ведьма ночью.

Я хорошо маскировалась, ни у кого не вызывая подозрений. Сбежав из своего родного поселения, на которое напал ночью отряд инквизиции, оказалась здесь, в Брэиле, где и живу уже три года.

Благодарна жителям, что приютили шестнадцатилетнюю девушку, но за их помощь расплатилась сполна. Зачастую тратила все накопленные силы на излечение ребенка, которого поразила хворь, или спасение женщины, потерявшей много крови и умирающей при родах вместе с малышом. На магию, которая шептала по ночам, призывая в свои объятия, не оставалось сил. Но она не прощала такое – тьме нужно было найти выход, творить вокруг себя хаос и сеять зло.

Когда сил совсем не оставалось, ослабляла поводок и позволяла тьме утолить голод. Раз в месяц одного из жителей находили мертвым в постели с красными пятнами по всему телу. Думали, что это чума сгубила беднягу, но только я знала, в чем дело.

На похороны погибшего надевала черный наряд скорби, выпивала отвар из ядовитых грибов, чтобы придать бледности лицу, и прижимала платок к груди, чтобы в удобный момент якобы вытереть непрошеную слезу. После процессии все жители продолжали работать и жить, забыв о похороненном. Но я видела, как его призрак, сидящий между скамеек в церкви, обхватывал голову руками и кричал о том, что ему еще рано было умирать. Под предлогом того, что потеряла платок, задерживалась и садилась около призрака, который вздрагивал от моего присутствия, не веря в происходящее. Выслушивала его боль, молча поддакивая.

Призракам, как и живым, хотелось знать, что есть тот, кто готов выслушать. Этого было достаточно, чтобы душа мертвого привязывалась к живому, стараясь услужить ему.

– Аннабель, с кем вы разговариваете?

Я глубоко вздохнула и обернулась через плечо, едва слышно выдохнув. В дверях стоял Фи`липп, который разбил не одно женское сердце в поселении и на ближайшие сотни миль. Взъерошенные каштановые волосы, высокий рост, харизма и власть.

Мотнула головой и не ответила на вопрос мужчины, надеясь, что он уйдет. Но вместо этого он тяжелым шагом дошел до скамьи, сел рядом, обхватил мои пальцы своей ладонью и чуть сжал их. Приподняв голову, я встретилась взглядом с пронзительно-голубыми глазами мужчины и едва заметно улыбнулась.

– Вы можете рассказать мне, что случилось. Я все пойму. Мне можно доверять.

Что мне, уже девятнадцатилетней девушке, надо было, кроме крохи внимания и теплоты? Узел, который будто душил изнутри, начал развязываться, позволив нарыву прорваться. Я на одном дыхании рассказала Филиппу свою историю, утаив про ведьм и инквизиторов, упомянув лишь, что на мое селение напали бандиты и истребили почти всех. Из моих глаз лились истинные слезы, но я не замечала их, чувствуя, как боль отступает, даруя новое чувство – способность дышать без ненависти.

Филипп, который все это время держал за руку, шумно выдохнул и мягко привлек к себе, положив мою голову к себе на плечо. Его массивные ладони скользили по спине и плечам в успокаивающем жесте.

– Чего же ты натерпелась, Аннабель…

От его тона я улыбнулась и коснулась носом мужской шеи, вдыхая запах сена и табака. Филипп был помолвлен с Каталиной – дочерью местного кузнеца, которая славилась своим кротким характером. Она всегда молчала и исполняла любой приказ отца. Девушка следовала безмолвной тенью за Филиппом, который поначалу не обращал на нее никакого внимания, покуда кузнец не посватал за него свою дочь. Мужчине стало жалко Каталину, и он объявил о помолвке лишь потому, что она могла бы стать отличной женой: сидела бы дома, готовила и растила детей.

– Так много… так много натерпелась…

На следующее утро Филипп зашел проведать о моем здоровье и принес полевые цветы, которые я поставила в вазу.

– Вы так щедры с утра. С чего бы?

Наливая ему чай, я пододвинула чашку поближе и села напротив, пристально рассматривая мужчину, который смутился под моим взглядом. Он сделал глоток горячего напитка, после чего закашлялся. Встав и перегнувшись через небольшой стол, я постучала мужчину по спине, пока приступ не прошел. Услышала его учащенное дыхание и, опустив взгляд, заметила, как Филипп жадно рассматривает мою грудь. Облизнув нижнюю губу, он отвернулся и поблагодарил сквозь зубы. Молча допив свой чай, гость поклонился, затем покинул дом, оставляя в моей душе приятное волнение – тридцатилетний мужчина, и так засмущался девятнадцатилетней девушки.

На следующий день Филипп уехал на месяц по работе. Я знала, но при этом выискивала его взглядом среди толпы. Лето выдалось жарким – колодец почти иссушился от засухи, краска на фасадах потрескалась. Все мое нутро бунтовало, и я, недолго думая, купила в местном магазине недорогую баночку красной краски. Найдя в сарае стремянку, прислонила ее к деревянным балкам и начала яро орудовать мокрой тряпкой, избавляясь от старого потрескавшегося слоя, который летел во все стороны. Увлеклась так, что дернулась телом в сторону, напрочь забыв, что стою на высоте, и с криком полетела вниз. Но крепкие руки подхватили меня и удержали на весу.

Встретившись взглядом с Филиппом, на загорелом лице которого промелькнуло волнение, я улыбнулась и тихо произнесла:

– Вернулись…

– Вернулся, Аннабель, вернулся.