успели срубить пару деревьев неподалеку и уложить их в костры, пока жители стекались в церковь. Но все не успели, и крики умирающих известили о первых потерях. Дверь храма закрыли наглухо, обороняющиеся мужчины обступили его по кругу и ощетинились вилами. В темное небо взвились языки пламени, кровавыми отсветами превращая лица людей в жуткие маски. Дальше начался ад.

Мою спину прикрывала Невель, которая вызвалась добровольно и с такой мрачной решимостью, что я не смогла отправить ее под иллюзорную защиту стен. Пока нежить вплотную не подошла к людям, я полетела к ней навстречу, сверху кидалась на одиночек или отстающих и превращала в пыль своими мечами. Но вскоре закипел бой, и мне пришлось вернуться, чтобы вместе с людьми плечом к плечу встать на защиту Света.

Заговоренные клинки замелькали, гудя от скорости вращения, покрываясь гнилью мертвых тел, которая истаивала, превращаясь в пыль. И тогда их безупречно гладкая поверхность отражала мои бешеные глаза и блеск золотых крыльев.

Крики, смерть, кровь, вонь – все смешалось. Моя задача – не подпустить нежить к дверям церкви. И неважно, мужчины там прячутся или женщины. Там слабые и беззащитные, которые нуждаются во мне.

Сзади заверещала Невель. Обернувшись, я заметила, что она, сменив ипостась на лисью, изворачиваясь всем телом, пытается выдрать свою лапку из засохшей костлявой конечности фактически скелета. Прыжок, удар – и рыжий мех покрывается пылью тлена. А лисица, вновь сменив ипостась, вытирает грязным кулаком слезы, хватает оброненные вилы и вновь начинает сражаться. Шаг, удар, назад… Словно заведенная фарфоровая кукла на музыкальной шкатулке. Бездумно, на одних рефлексах и инстинктах защищая себя и мою спину.

А я нашла повод улыбнуться: мы стали хорошей командой. Этой девушке без сомнений можно доверить свой тыл. Подруга! Как много в этом слове хорошего смысла, душевного, нового для меня.

Пришлось включить и собственную магию. Насекомых же на борьбу с нежитью не позовешь, а вот обратиться за помощью к растениям – самое время. Плети корней, вырвавшись из земли, разорвали ходячий труп, пытавшийся сожрать одного из защитников церкви. И так – пока хватает сил. Я не знаю, сколько прошло времени. Молила о наступлении утра и с каждым новым ударом призывала богов и посылала проклятия на голову колдуна.

Резерв почти на нуле. Кожаный корсет в грязных разводах от разлетающейся гнили мертвой плоти, стекающей вниз по полоскам юбки. Руки гудят от напряжения, мечи с каждой минутой все медленнее вращаются и становятся словно мельничьи жернова.

Услышав отчаянные крики с другой стороны церкви, поняла, что дело там совсем худо. Мужики, что рядом бьются, что-то говорят мне, но я не понимаю. Невель смотрит тусклыми смиренными глазами и объясняет:

– С той стороны прорыв, они просят тебя лететь туда на помощь.

– Давай в лису, так ты легче!

Она понимает с полуслова и оборачивается уже в полете.

А там… Там рядом с мужчинами женщины прикрывают собой детей. Они, оказывается, сильные, похожие на моих соплеменниц. И это добавляет уверенности, открывает второе дыхание. Я выпустила лису из рук, и она, приземлившись уже девушкой, первым делом схватила бесхозные вилы.

Среди трупов людей и разрубленной на части нежити мы вклинились в ряды защитников. Невель кричит, чтобы забили прорыв досками, завалили стульями проходы. Я понимаю ее без перевода, нутром, по наитию.

Скорее бы утро! Где же ты, Свет?

Пыль взлетает вверх, и я невольно провожаю ее взглядом. И именно в этот момент вижу в темном небе, на фоне луны, странные тени. Крылатые тени. И они стремительно приближаются к нам. Я еще не успела подумать о том, новая ли это угроза или подмога, а сверху в ходячих мертвецов ударили струи огня.

Невель, рыдая, насадила очередного дохляка на вилы, с натугой оттолкнула от нас и торжествующе выдохнула:

– Драконы! Кажется, мы выживем.

– Не факт! – пропыхтела я.

Не до любезностей, когда нежить продолжает бездумно переть на малочисленных защитников. В отличие от нас, умереть еще раз она не боится.

Как же хочется жить! А позади пролом в церковь, к которому нужно любой ценой не подпустить мертвяков.

Я решилась на крайние меры. Вложила меч в ножны на спине, чтобы освободить руку. Положила палец на янтарит, теплой капелькой висевший на лбу, и активировала неприкосновенный резерв. Затем, выставив руку с растопыренными пальцами, с мрачным удовлетворением смотрела, как по коже побежали золотые ручейки солнечного света, который я так тщательно накапливала последние дни. Мгновение – и в разные стороны ударили яркие лучи света, пронзая ходячие трупы и превращая их в факелы. Давая передышку уставшим мужчинам, чтобы быстрее завалили дверной проем, заколотили.

Мстительно усмехаясь, я водила рукой из стороны в сторону, уничтожая порождения Тьмы. Вой мертвяков вымораживал внутренности, но я слышала вой и с другой стороны церкви. Там явно происходило что-то более грандиозное. Жаль, но потоки света я контролировать не умею, поэтому выплеснула все, что смогла. Вонь от горящей плоти стояла настолько сильная, что слезились глаза, а факелы из мертвяков добавляли освещения.

Янтарит остыл, мне пришлось вытащить второй меч и чуть отодвинуться от Невель. Чтобы завертеться волчком, кромсая и распыляя группу особо упертых зомби. В какой-то момент на толпу мертвяков напротив легла черная тень и через секунду превратилась в огромного мужика, одетого в кожаную форму, похожую на мою. В его руках тоже запели заговоренные стальные, чуть загнутые мечи. Красиво так запели, эффективно…

Сперва, опешив от неожиданности, я подумала было, что это наши пограничницы решились порталом в этот мир на разведку слетать. Ну кто еще может быть такого громадного роста и с такой развитой мускулатурой, от которой дух от зависти захватывает?! Только у этого «пограничника» мужская «зверская» морда – с женской не перепутаешь точно – и телосложение еще внушительнее.

Дальше… дальше, будь я мужчинкой-феидом, сложила бы ручки от умиления и восторженно пищала, потому что воин без видимых усилий за минуту положил мертвяков больше, чем я за час. Да он круче моей мамы – Клевер Пчелки – лучшего и сильнейшего бригадного генерала феидов. Я таких на Атураше не видела никогда!

И этот неведомый боец – не женщина, не пограничница и даже хлеще мамы, да еще и в форме, подобной моей, – не прекращая кромсать нежить, повернул ко мне лицо и, игриво подмигнув, рявкнул:

– Рот прикрой! А то мертвяк залетит ненароком.

Во-первых, говорил он на моем родном языке. Во-вторых, приказ, прозвучавший в лучших традициях командира Реганы Шмель, вернул в реал и заставил действовать.

Вовремя! Потому что спас от очередного зомби, решившего напасть со спины. Мало того, потрясший меня до основания вид этого представителя мужчин Раша помог на время забыть о невероятной усталости и лихо расправиться с