– Не хочет с Емельяном расставаться. Может, пристрелить его да вместе с Чубом схоронить, предки наши завсегда с конями воинов хоронили, – неуверенно промолвил Разгуляй, вынимая из-за пояса пистоль. Но тут раздался одновременно исполненный и гневом и испугом женский крик.

– Нет, не надо! – и, боязливо отступившие от Татарина станичники увидели, как Ванькина княгиня бросилась к взбешенному жеребцу. Княжич было устремился ей на помощь, но на сей раз защита есаула Еленке не понадобилась. Едва бесстрашная красавица коснулась маленькой ладошкой его шеи, конь застыл на месте, будто вкопанный. Жалобно заржав, словно жалуясь на человеческую жестокость, Татарин уткнулся своей мордой в пышную Еленкину грудь.

Дивный образ белокурой литвинки напомнил казакам, что кроме боли ран да страха смерти есть еще на белом свете красота с любовью. На отмеченных печалью лицах суровых воинов появились скупые улыбки. Разгуляй опустил пистоль и, с восторгом глядя на женщину, но обращаясь к коню, насмешливо промолвил:

– Ай да Татарин. Не зря тебя покойный Емельян хитрым чертом называл, недолго ж горевал ты по хозяину, враз хозяюшку себе нашел. Только как она с таким зверюгой бешеным справляться будет?

Услышав Митькину насмешку, Елена взглянула на него, да так, что Разгуляю самому захотелось стать конем, лишь бы быть поближе к ней и, не касаясь стремени, ласточкой взлетела в седло.

– Ну и девка, везет же Ваньке, – пронеслось по казачьему строю. Каждый вдруг припомнил мать или любимую. И уже не с рвущей сердце холодною тоской, а лишь с легкой печалью станичники продолжили прощание с атаманом.

Баба казаку не только жизнь дарит, но и радоваться ей заставляет.

Через час Хоперский полк двинулся к родным станицам, оставив у дороги могилы двух полковников: шляхетского – Яна Озорчука и казачьего – Емельяна Чуба. Спите с миром, воины православные.

13

– Гляди, Иван, распутье впереди. Мне места эти знакомы. Та дорога, что вправо забирает, к нам на Дон ведет, а что налево сворачивает – на Смоленск и далее на Москву, – промолвил Добрый, обращаясь к Княжичу, и тут же предложил: – Давай назад вернемся, неча на ночь глядя по степи мотаться.

– Езжай, я тебя с собой не звал, сам увязался, – сердито ответил есаул.

Ванька пребывал в шибко дурном расположении духа, причиною тому была, конечно же, Еленка. Уже подряд три ночи, не смыкая глаз, дожидался он своей любимой, но та ни разу к нему не вышла. Днем дело обстояло еще хуже. Во время переходов княгиня держалась подле Новосильцева, среди его услужливой челяди, а как только становились на ночлег, тут же ложилась спать и являвшийся в шатер незваным гостем Княжич видел лишь распущенные по постели косы то ли спящей, то ли притаившейся под шубой князя Дмитрия красавицы.

В этот вечер Иван решил не ходить к Новосильцеву. Управившись с делами, он подался в степь, якобы разведать путь на завтра. Разгуляй с Игнатом собрались было ехать с ним, но есаул послал своих сподвижников куда подальше. Ну не объяснять же друзьям-приятелям, что просто нету больше сил сидеть всю ночь возле костра, чувствуя спиной насмешливые взгляды княжеских охранников.

Митяй в ответ недоуменно пожал плечами, мол, чего это с Ванькой деется, и покорно удалился, но старый сотник, невзирая на запрет, последовал за – Княжичем. Сейчас он тоже не обиделся на строгий Ванькин окрик. Укоризненно качая головой, Добрый положил ладонь Ивану на плечо, проникновенно вымолвив при этом:

– Что-то я тебя не узнаю. На гусарский полк с тремя десятками бойцов идти отважился, а от бабенки прячешься.

Немного помолчав, Игнат кивнул на распутье.

– Время на раздумье не осталось, пора решать, какой путь завтра выберешь. Только, полагаю, без княгини тебе загадки этой не разрешить. Поговорил бы с ней.

– Не о чем нам говорить, – раздраженно, но уже без злобы ответил Княжич.

– Ну тогда извини, что нос свой старый в дела чужие сую. Оно, конечно, дело молодецкое – осчастливил девку мимоходом да дальше пошел. Только гляди, как бы потом локти кусать не пришлось. Такая женщина лишь раз в жизни встречается и далеко не каждому.

– Много знаешь ты, гляжу, – недобро блеснул глазами Ванька.

– Знаю, и не я один. Среди людей живем, так что шила в мешке не утаишь. Видели казаки, как она под утро от тебя уходила.

– Уходить-то уходила, да больше не приходит, – печально улыбнулся есаул.

– А ты что хотел, чтоб княгиня кажну ночь ублажать тебя бегала? Вряд ли этого дождешься. Елена сделала свой шаг, – неожиданно для Княжича Игнат назвал прекрасную шляхтянку по имени. – Да какой, всю себя к ногам твоим бросила. За тобой теперь дело стало.

– Да пойми же, дурень старый, у ней муж литовский канцлер был – это в Речи Посполитой после короля Стефана первый человек. И что, ты думаешь, она со мной на Дон поедет? Нет, Игнат, чудеса только в сказках случаются, – запальчиво, однако неуверенно сказал Иван.

– А ты звал ее? – спросил Добрый и рассудительно добавил: – Мужа ейного я не знавал, но отца довелось хоронить. Вроде нас с тобою воин. Конь да сабля – вот и все полковничье богатство. А сама княгиня вона как с Татарином управилась. Сразу видно – на свободе выросла. Полагаю, жизнь станичная вряд ли ей в диковину придется. Так что получается, не я, а ты, Иван, дурак. Мужа ишь покойного он испугался, – Добрый снова покачал головой и уверенно заключил: – По всему видать, не шибко счастлива твоя красавица за ним была, коль без оглядки к тебе кинулась. Девка-то хорошая, сразу видно – не из тех блудниц, что вы с Кольцо табунами за деньги покупаете.

– Ладно, уговорил, поворачивай обратно, – согласился с сотником Княжич.

– Ну, слава богу, наконец-то образумился. А то уж опротивело смотреть на все на это. Та, как встречу, о тебе расспрашивает, а сама за князя прячется. Этот ходит злющий, словно черт, на друзей по-волчьи зубы скалит. Коли сами сговориться не можете, давайте я вас сосватаю, – обрадовался Добрый.

– Обойдемся, – отмахнулся Ванька, а про себя подумал: «Тотчас же пойду и заберу ее к себе, ежли согласится. Отец Герасим нас обвенчает. Старик наверняка такой невестке будет рад».

Но не суждено было Еленке увидеть Дон и обратиться из княгини в казачку.

14

Несмотря на сумерки, глазастый Ванька еще издали заметил у шатра каких-то не казачьего вида людей. Признав в них стрельцов, он с досадою спросил:

– А косопятых-то какие черти принесли? Уж не надумал ли воевода назад нас возвернуть?

– Чего зря гадать, сейчас узнаем, – невозмутимо ответил Игнат. Однако по тому, как он нахмурил свои кустистые, седые брови, Княжич понял, что и сотнику не по душе явление посланников Шуйского.

– Здорово, православные, – поприветствовал Иван непрошенных гостей. При виде отчаюги атамана, снискавшего своим геройством известность во всем русском воинстве, те сняли шапки и почтительно склонили головы.