— Мисс Кастеллано, я думаю, нам будет трудно прийти к согласию даже по вопросу, какого цвета солнце.

— Конечно, золотое.

— Желтое, — сказал он.

— Вы нарочно вредничаете, но мне так нужно живое существо, с которым можно было бы поговорить, что я закрываю на это глаза.

Дэвид заехал в лес и сорвал ветку с буйно цветущего куста дикой розы. Цветы были почти такого же цвета, как костюм мисс Кастеллано. Вернувшись к экипажу, он просунул ветку в окно и бросил на сиденье напротив нее.

— Вот вам живое существо, говорите с ним.

Ее многострадальный взгляд отразил его собственные чувства, но потом она улыбнулась и уделила внимание цветам.

— О, мисс Роза, добрый день. Вы и ваши подруги очень приятная компания. Как мило, что вы заглянули, у вас восхитительные духи. Общение с вами всегда поднимает мне настроение.

Она помолчала, словно слушая ответ.

— Очень мило с вашей стороны. Я думаю, что вам тоже очень идет этот розовый цвет, цвет румянца. А белая сердцевина только подчеркивает глубину тона.

Экипаж наехал на кочку и тут же снова выровнялся.

— Вы видите, ваши подруги кивают, они согласны.

Она снова как бы прислушалась.

— Да, я знаю. Он буквально сбил вас с ног, точнее, сорвал с ветки.

Дэвид отвернулся в сторону леса, чтобы она не увидела его улыбки.

— Он — видный мужчина, но, должна вам сказать, мои дорогие, его манеры оставляют желать лучшего.

Снова тишина.

— О, я подозреваю, что тут кроется больше, чем вы думаете, но это будет очень скучно.

Последние слова она произнесла таким тоном, словно это самое худшее, что можно сказать о мужчине. Дэвид поскакал вперед, чтобы не слышать оскорблений, которые, несомненно, последовали бы дальше, Мия Кастеллано могла быть очаровательной, но у нее, как у розы, были шипы, скрытые в самых неожиданных местах.

Через некоторое время ее голос затих, и Дэвид стал оглядываться в поисках другого цветка, чтобы оживить ее воображение, но потом передумал: он побоялся, что она неправильно истолкует его жест.

Солнце припекало, было жарко даже для июля и к тому же влажно. Большая северная дорога была ровной, и через некоторое время у Дэвида стали слипаться глаза, он едва не засыпал в седле. Он встрепенулся, стряхивая сонливость, и оглянулся на экипаж.

Кучер тоже клевал носом. Дэвид повернул коня обратно и поехал к экипажу. И в это самое время кучер все-таки уснул и с глухим стуком свалился на землю. Почувствовав, что ими никто не правит, лошади прибавили шаг. Оба грума спрыгнули с запяток кареты и подбежали к упавшему кучеру, в результате мисс Кастеллано осталась одна в неуправляемой карете. Дэвид подстегнул Креза и подъехал к окну кареты.

— Не надо меня спасать, лучше посмотрите, как там кучер. А я заберусь на козлы и подхвачу поводья! — прокричала мисс Кастеллано.

Похоже, она нисколько не испугалась. Лошади рванулись вперед, мисс Кастеллано отбросило на сиденье. Дэвид понял, что нужно действовать быстро, иначе упряжка скоро выйдет из-под контроля.

— Оставайтесь на месте! — крикнул он.

Будь на ее месте любая другая леди, вряд ли ему потребовалось бы это говорить.

Сначала Дэвид собирался подъехать к коренному и схватить за уздечку, но упряжка мчалась уже слишком быстро, чтобы он мог это сделать. Поэтому он повел коня параллельно, схватился за край козел и попытался запрыгнуть. В первый раз он промахнулся и потерял опору, потому что упряжка почуяла гонку и рванулась вперед. Экипаж теперь мчался так быстро, что Дэвид не смог бы спасти пассажирку через окно. У него оставался еще один шанс запрыгнуть на козлы, а потом лошади умчат экипаж дальше, и тогда последствия будут катастрофическими.

— Я могу выпрыгнуть, ничего со мной не случится! — крикнула из кареты мисс Кастеллано. — Мне уже доводилось это делать!

Доводилось это делать. Конечно. Но сколько бы раз она ни выпрыгивала из кареты на ходу, ее опекунша вряд ли поблагодарит Дэвида, если он позволит мисс Кастеллано продемонстрировать это умение сейчас.

— Но здесь мои вещи. Пожалуйста, попытайтесь еще разок.

«Нуда, я буду счастлив рискнуть жизнью ради ее платьев и драгоценностей». Карета выехала на ухабистую часть дороги, и даже неустрашимая мисс Кастеллано тихонько взвизгнула. По крайней мере она поняла, что карета несется слишком быстро, чтобы можно было выпрыгнуть и не пострадать. Дэвид с ужасом представил, как держит ее на руках, лежащую без сознания, с переломанными костями… в таком же состоянии, в каком вчера была ее шляпка.

Отчаяние удвоило его силы. На этот раз Дэвид поймал момент, когда экипаж качнулся в его сторону, сбросил с ног стремена, рванулся вверх и, подтянувшись на руках, втянул себя на козлы, хотя плечи застонал и от этого усилия. «Слава Господу сто десять раз!»

Карета свернула направо, к дамбе, которая вела к озеру. Дэвид живо представил ужасную картину: карета соскальзывает и кувыркается в воду, а пассажирку швыряет внутри из стороны в сторону, как игральную кость в стакане.

Лошади немного замедлили бег, то ли потому что его конь больше не скакал рядом, то ли потому, что почувствовали тяжесть на козлах и поняли, что вернулся кучер. Теперь, когда они скакали немного спокойнее, ему будет легче подхватить поводья, волочившиеся по земле между копытами лошадей и каретой.

Дэвиду нужно было что-то с крюком на конце, он посмотрел на вещи кучера: дождевик, завернутый в тряпку пистолет, бутылка воды или, может быть, джина и несколько монет. Ничего подходящего для его цели. Дэвид подумал, не прыгнуть ли на спину лошади, но это было еще рискованнее, чем спуститься между каретой и лошадьми, чтобы подобрать поводья. Если что-то пойдет не так, это будет означать смерть, причем не только для него, так что нужно уговорить богиню судьбы, чтобы все получилось.

Сняв плащ, он услышал голос мисс Кастеллано:

— Вот, возьмите!

Он оглянулся и увидел, что из открытого окна торчит изогнутая ручка зонтика. Благослови Боже женщину, которая способна думать в такой момент, да и вообще думать! Красота и ум редко сочетаются в одной женщине. Дэвид взял зонтик. Это было как раз то, что нужно, чтобы дотянуться до поводьев, и с третьей попытки Дэвиду это удалось, причем он отделался всего лить испачканным лицом и ноющими мускулами. Он подцепил поводья, подтянул их вверх и взял власть над упряжкой. Он стал постепенно замедлять перегревшихся лошадей, и наконец они остановились в тени деревьев, в опасной близости от той части дороги, которая изобиловала смертельно опасными рытвинами и камнями.

Ощущение было такое, словно перед последним актом пьесы опустили занавес. Воздух был заряжен той же энергией, какая еще бурлила и в Дэвиде. Он спрыгнул с козел и, бросив быстрый взгляд на лошадей — они тяжело дышали, но с ними все было в порядке — переключил внимание на мисс Кастеллано.